Разведчики всегда впереди - Максим Афанасьевич Волошин

частностях. Могу лишь заверить, что подготовка к разведке боем велась весьма тщательно. Несколько раз мы собирались у командира дивизии для того, чтобы обсудить детали, наметить такой вариант действий, который позволил бы выполнить поставленную задачу с минимальными потерями.

Ночью отряд скрытно разместили в окопах боевого охранения. Мы с командиром дивизии находились на выдвинутом вперед наблюдательном пункте — прекрасно оборудованном блиндаже. Над нами был надежный накат в пять бревен, так что только прямое попадание тяжелого снаряда могло угрожать нам. Сквозь узкую щель в сторону врага смотрела стереотруба. Конечно, хотелось бы расположиться где-то ближе к разведчикам, но у меня по этому поводу уже были неприятности.

…В августе 1942 года шла подготовка к поиску. По каким-то едва уловимым признакам я понял, что молодые разведчики, включенные в группу, чувствуют себя не очень уверенно. Желая ободрить их, я отправился вместе с группой к расположению противника. Расстались мы лишь у проволочных заграждений врага. Там я и дожидался возвращения разведчиков. Поиск завершился успешно.

О захвате пленных командир дивизии генерал-майор А. С. Люхтиков доложил утром по телефону командующему армией. При этом он упомянул, что в поиске принимал участие и майор Волошин.

— Разведчиков, добывших пленных, представить к награде, а Волошину передайте, что я объявляю ему выговор.

Мне было понятно, почему рассержен командарм. Существовал приказ, который запрещал офицерам нашего штаба выходить за линию боевого охранения. Я же в тот раз нарушил его. Слов нет, мной руководили интересы дела. И тем не менее факт оставался фактом. Так что обижаться можно было только на самого себя.

Возвратившись в штаб, я доложил генералу А. И. Зыгину о показаниях пленных. Упомянул о том, что у молодых разведчиков окрепла вера в свои силы.

— А в поиске я не был, товарищ командующий, — добавил в заключение я, пытаясь хоть как-то оправдаться. — Лишь проводил разведчиков до немецкой проволоки.

— Знали, что этого делать нельзя? — вскинул на меня взгляд генерал.

— Знал!

Командарм покачал головой, твердо очерченный рот его тронула чуть заметная улыбка.

— Ладно, выговор я с вас снимаю. Но больше за передний край — ни ногой. Сами понимаете почему, не мальчик…

Однако вернусь к разведке боем, которую проводил отряд 134-й стрелковой дивизии.

Ровно в четыре часа утра артиллерия и минометы открыли огонь по высоте. Используя кратковременное замешательство в стане врага, отряд тремя группами — одной с фронта, двумя с флангов — почти вплотную приблизился к траншеям противника. А когда огонь был перенесен в глубину вражеской обороны и на соседние участки, паши бойцы, забросав гранатами траншеи и блиндажи, стремительным броском ворвались в них. Закипел рукопашный бой.

Удар был настолько внезапным и стремительным, что фашисты, не оказав упорного сопротивления, стали разбегаться. Гитлеровские офицеры пытались остановить солдат, но из этого ничего не получилось. Выбив врага из опорного пункта, захватив пленных, отряд почти без потерь закрепился на высоте.

Казалось бы, можно радоваться успеху. Но ведь задача-то перед нами стояла иная. Главная цель заключалась в том, чтобы заставить заговорить огневые точки противника. А они, как назло, молчали. Лишь несколько пулеметов, о которых мы знали и раньше, остервенело строчили по высоте 260,1. Неужели наш план потерпит фиаско?

И командир дивизии, и я то и дело подходили к стереотрубе. И что парадоксально, оба мы мечтали только об одном: пусть враг откроет огонь по высоте, занятой нашими бойцами. Жестокое желание? И да, и нет. Ведь раскрытие системы огня сохранит жизнь десяткам, сотням солдат, сержантов и офицеров, которые, когда придет срок, пойдут в наступление. Таким образом, малые жертвы предотвратят большие. Можно ли тут раздумывать, сомневаться?

— Идут! — не отрываясь от окуляров, произнес генерал Добровольский.

— Сейчас начнется! — В бинокль мне тоже было видно, что фашисты изготовились к контратаке. И, хотя каждому было понятно, что никто из закрепившихся на высоте не услышит меня, я крикнул: — Держитесь, ребята!

Первую контратаку наши бойцы отбили огнем пулеметов и автоматов. Но вслед за этим фашисты предприняли вторую, третью…

Старший лейтенант Сергеев, сохраняя полное хладнокровие, умело руководил боем. Да и остальные дрались мужественно, самоотверженно. Как выяснилось потом, раненые не выпускали из рук оружия.

— Так, смотришь, вообще удержим высоту, — задумчиво сказал Добровольский. — Хорошо бы, большие выгоды дает она. Нужно будет подкрепление туда направить.

И это решение командира дивизии сыграло важную роль. Как только по направлению к высоте двинулись наши бойцы, нервы у фашистов не выдержали. Вражеская артиллерия и минометы открыли отсечный огонь, окаймивший высоту. А нам только этого и надо было. Десятки наблюдателей захлопотали над картами, поспешно нанося на них позиции гитлеровских батарей, места расположения молчавших до той поры пулеметных точек и дзотов.

Генерал Добровольский, радостно улыбаясь, крепко хлопнул меня по плечу:

— Ну, разведчик, наша взяла! А высоту мы им все-таки постараемся не отдать. Она и нам еще пригодится.

В тот же день разведку боем провели и на других участках. И всюду наши действия имели успех. Отряду, сформированному в 178-й стрелковой дивизии, например, удалось овладеть высотой 216,1, захватить 13 пленных и много документов, которые мы смогли использовать при составлении разведывательных сводок и донесений.

Спустя некоторое время штаб армии получил приказ командующего Калининским фронтом, в котором отмечались успешные действия войсковой разведки. В нем перечислялись населенные пункты, освобожденные в результате местных боев, подчеркивалось, что захвачено большое число пленных, трофеи, уничтожено до 500 гитлеровцев.

За отличные действия войсковой разведки и стрелковых подразделений в приказе объявлялась благодарность командующему 39-й армией генерал-лейтенанту А. И. Зыгину, начальнику штаба генерал-майору П. Ф. Ильиных, командирам и начальникам разведок дивизий, командирам разведывательных подразделений. Сорок шесть участия ков разведывательных рейдов были награждены орденами и медалями. Не скрою, приятно было увидеть среди награжденных и свою фамилию, тем более что перед ней стояло недавно присвоенное мне очередное воинское звание «подполковник». Как говорится, плох тот солдат, который не мечтает быть генералом!

Оценка, которую получил наш труд, радовала и вдохновляла. И тем не менее мы отлично понимали, что многое еще предстоит сделать, особенно для повышения эффективности войсковой разведки. Поэтому мы нередко собирались, чтобы сообща обсудить, что можно еще предпринять для этого. Именно в ходе одного из таких неофициальных совещаний возникла идея организовать разведку техническими средствами.

С помощью начальника связи армии генерал-майора А. П. Сорокина мы установили несколько радиоприемников, работавших в различных диапазонах волн. Используя их, мы стали контролировать радиопереговоры, ведущиеся открытым текстом. Разумеется, рядом с радистами у приемников дежурили и наши переводчики. Их к тому времени в разведотделе стало вдвое больше: вместо