Женаты поневоле - Дина Данич

делает. Кажется, сегодня случилось все самое страшное. 

Я знаю, что мой отец не идеал. С каждым годом я все больше в нем разочаровывалась. Но вместе с тем во мне жила любовь к нему как отцу. Несмотря ни на что. Я до последнего надеялась, что он все равно хоть немного, но любит меня такую как есть. 

Что ему важна его дочь, а не только деньги и бизнес.

Но сегодня во мне что-то умерло окончательно.

Мирон что-то говорит, но я не могу разобрать ни слова. 

Запоздало понимаю, что он вроде бы заступился за меня перед папашей. Только какое это имеет значение? Они оба - люди, которым плевать на тех, кто рядом. 

Мне так больно от понимания, что я - одна, что навестить маму не смогу еще очень долго. 

Что нет никого, кому было бы не безразлично, что со мной будет.

- Варя, посмотри на меня, - настойчиво повторяет муж. Отводит мою ладонь и зачем-то прикладывает что-то холодное к щеке. - Потерпи, иначе будет синяк.

А мне все равно. Пусть будет. Какая разница?

- На, вот, выпей.

Мотаю головой, но Адамиди упрям. Снова и снова повторяет одно и то же. В итоге я сдаюсь.

- Что случилось? - спрашивает он чуть позже.

- Тебе не все равно?

- Нет, мне не все равно, если твой отец начинает тебя бить.

Я не могу сдержать истеричный хохот.

- Это шутка такая? Или ты вдруг забыл, что сам отлупил меня просто потому что захотел?

- Ты сама знаешь, что это другое.

- Я знаю, что вы оба - козлы, которых я ненавижу! Слышишь?! Не-на-ви-жу! Чтоб вы оба сдохли! - кричу, отползая от него.

- Осторожнее со словами, - цедит Мирон. Его внимательность и забота мгновенно исчезают, стоит только сказать ему правду в лицо. - Или ты считаешь, что получить по заднице за собственную дурь и словить удар в челюсть от родного отца - одно и то же?

- А ты, наверное, доволен собой, да? Считаешь, что покрасовался, вступился за бедную девушку. Чувствуешь себя героем?

- Я сделал то, что посчитал правильным.

Меня трясет. Колотит. От всего происходящего. Я просто не справляюсь. 

- То есть по-твоему унижать меня - это правильно? Издеваться надо мной - правильно? Так чем ты лучше моего отца? Ему плевать на то, как живет его дочь с тем, кто ее лупит. Чем ты лучше него?!

- Успокойся! - повышает голос Мирон - У тебя истерика, Варвара. Тебе надо остыть.

- Нет! Мне надо избавиться от вас всех! И раз уж вам всем плевать на меня, то и мне теперь будет плевать на всех вас! Почему я должна думать о ком-то, если обо мне не думает никто?! - Адамиди молчит, но явно сдерживается. Отмечаю это скорее на фоне, потому что меня уже несет - сегодня я собираюсь высказать ему все, выплеснуть всю боль, что разрывает меня. - Молчишь? Отлично! Тогда я тебе скажу - я не собираюсь с тобой спать. И точка. Мне плевать, чем там тебе грозит папаша. Плевать, что там угрожает твоей семье. Я ни за что не лягу под тебя, понял?!

Я успеваю только моргнуть перед тем, как оказываюсь распластанной под мужским телом.

- Как же ты меня задолбала, - рычит Мирон. Он перехватывает мои запястья одной рукой, а второй ловко стаскивает шорты вниз. - Не понимаешь нормальных слов…

- Пусти! Козел! Ненавижу!

Его колено раздвигает мне ноги, и никак не выходит освободиться. Когда слышу звук расстегиваемой молнии, меня замораживает. Неверяще смотрю на мужа.

- Нет…

- Да, Варя. Ты допрыгалась. Я хотел по-другому, но ты же не понимаешь, да? Ты моя жена, а значит, обязана трахаться со мной.

- Я не хочу, - жалобно пищу в ответ. - Мирон… мне нельзя…

- А я не брезгливый, сладкая. Как там говорят - в горе и в радости? Так вот будет у нас с тобой первый секс особенный. Ты же говорила, что опытная, так что давай, расслабься, и всем будет легче. Можешь даже представить кого-то из бывших. Мне плевать!

Я смотрю на него понимаю, что все - он не остановится. Почему-то я точно знаю, что сейчас бесполезно просить. Мирон не услышит меня. Никакие слова не помогут. Слишком поздно…

- 21 Варя -

Его руки жадно шарят по моему телу, пока я рвано дышу. Распятая и голая под ним. Он не стесняется и не отказывает себе ни в чем - трогает, ласкает, можно сказать. Целует…

- Какая же ты узкая, киса, - хрипит он мне в ухо. - Давай, впусти меня, детка. Потом будешь кусаться. Ты же понимаешь, что это все равно случится. Давай, устроим перемирие…

Что-то в этот момент во мне обрывается. Какая обреченность затапливает по полной. Какой смысл сражаться, если результат все равно будет тот же самый? Если все равно всем наплевать на то, что со мной будет?

Если все равно рано или поздно это случится? 

Закрываю глаза и сдаюсь. Раз уж этому суждено произойти, пусть. Пусть он все сделает и оставит меня в покое. 

Даже вспышка боли не приводит меня в чувства. Мне до сих пор кажется, что это и не со мной вовсе. А вот Мирон внезапно замирает и напрягается. Ловит мой взгляд и хмурится.

- Варя? - неуверенно спрашивает он. Я лишь вздыхаю, чувствую, как слезы скатываются к виску. - Ты почему не сказала? 

Его голос звучит напряженно. Из него ушла вся мягкость и тягучесть. Но мне все равно. Пусть трахает. Добился же своего.

Что удивительно, муж вместо того, чтобы завершить начатое, отстраняется, а затем и вовсе выходит из меня. И я не успеваю сдержать вздох облегчения. Все-таки размеры