Комната с видом на Арно - Эдвард Форстер

— Я их уже не найду. Да мне и не хочется.

— Мистер Игер обидится, — не унималась мисс Бартлетт. — Они же для тебя организовали эту поездку.

— Ну пожалуйста, можно я останусь с вами!

— Мисс Бартлетт права, — поддержала Шарлотту мисс Лэвиш. — А то у нас получается, как на школьном празднике, — мальчики отдельно, девочки отдельно. Мисс Люси, вам следует присоединиться к мистеру Игеру и мистеру Бибу. А мы хотим поговорить о предметах, которые не предназначены для юных ушей.

Но юная леди заупрямилась. По мере того как время ее пребывания во Флоренции близилось к концу, она чувствовала себя свободно только среди тех, кто ей был безразличен. К таковым относилась мисс Лэвиш, и таковой — в этот день — была Шарлотта. Люси не хотела привлекать к себе внимания, но старшим дамам не понравилось ее поведение, и они намерены были ее спровадить.

— Как все-таки устаешь в этих поездках, — сказала мисс Бартлетт. — Жаль, что с нами сейчас нет Фредди и твоей матери.

Альтруизм полностью вытеснил энтузиазм в душе мисс Бартлетт. Люси тоже не интересовалась открывавшимися внизу видами. Вряд ли ей чему-нибудь удастся порадоваться, пока она не окажется в Риме, в полной безопасности.

— Тогда сядем, — предложила мисс Лэвиш. — Посмотрите, какая я предусмотрительная.

Улыбаясь, она достала из дорожной сумочки два квадратных куска прорезиненной ткани, которые предназначались для того, чтобы уберечь туристов, сидящих на мокрой траве или мраморных ступенях, от холода и влаги. Разложив их на земле, на один кусок мисс Лэвиш села сама. Кто же займет второй?

— Нет, Люси, только ты, и никто более. Для меня подойдет и земля. Ревматизма у меня не было уже несколько лет. Если почувствую, что он приближается, я встану. Представь, что подумает твоя мама, когда узнает, что я позволила тебе сидеть на мокром, да еще в белом платье. — И Шарлотта тяжело села на траву — там, где она была особенно влажной. — Ну вот, — проговорила она, — и устроились. Замечательно устроились. Хотя мое платье и потоньше, на нем ничего не будет видно — оно же коричневое. Садись, дорогая, не думай обо мне. — Шарлотта прочистила горло и продолжила: — Не волнуйся, это не простуда. Так, легкий кашель, он у меня уже три дня. Никакой связи с сидением на этой мокрой траве.

Из этой ситуации был только один выход. Через пять минут Люси отправилась на поиски мистера Биба и мистера Игера, проиграв в битве за кусок прорезиненной ткани.

Она обратилась к возницам, которые, развалившись в экипажах, насыщали подушки сидений запахом сигарного дыма. Недавно подвергнутый наказанию преступник — худощавый юноша, дочерна загоревший под южным солнцем, — встал и поприветствовал Люси со смесью учтивости и веселого нахальства в позе и жестах.

— Dove? — спросила Люси после напряженного раздумья.

Лицо юноши словно осветилось изнутри. Где? Она спрашивает, где? Конечно, он знает, где. И совсем недалеко. Он взмахнул рукой, охватив три четверти горизонта. Он-то знает где. Потом юноша приложил кончики пальцев ко лбу и, словно взяв в своей голове некую, вполне материально осязаемую щепотку знания, передал ее Люси, раскрыв ладонь.

Мало. Необходимо было сказать что-то еще. Как по-итальянски «священники»?

— Dove buoni uomini? — произнесла Люси наконец.

Где хорошие люди? Для этих благородных людей слово «хорошие» слабовато. Юноша показал Люси на свою сигару.

— Uno — più — piccolo, — продолжала Люси, подразумевая: «Эту сигару дал вам мистер Биб, тот из хороших людей, что поменьше ростом?»

Опять попала в точку! Юноша привязал лошадь к дереву, шлепнул ее по боку, чтобы стояла смирно, смел пыль с экипажа, пригладил волосы, поправил шляпу, взбодрил усы и меньше чем через четверть минуты был готов сопровождать Люси. Итальянцы рождаются с умением показывать дорогу. Похоже, что вся земля лежит перед ними, но не как карта, а как шахматная доска, по которой они отслеживают движение фигур от клетки к клетке. Любой итальянец может найти нужное место, но найти нужного человека! Тут мало быть итальянцем, тут надо иметь божий дар.

Он остановился только однажды, чтобы нарвать больших синих фиалок. Люси поблагодарила его с истинным удовольствием. Рядом с этим простым юношей и мир казался простым и ясным. Она вдруг впервые почувствовала ароматы весны. Рука ее провожатого грациозно обнимала горизонт, фиалки в огромном количестве росли повсюду. Не желает ли она полюбоваться ими?

— Ma buoni uomini, — возразила Люси.

Юноша поклонился. Конечно, он все понимает. Сначала хорошие люди, потом фиалки. Они быстро пробирались сквозь подлесок, который становился все гуще и гуще, и приближались к краю холма, с которого открывался великолепный вид на долину, пока разорванный на многочисленные фрагменты растущими кустами. Юноша был занят своей сигарой, что не мешало ему, впрочем, отводить в сторону ветви деревьев, под которыми шла Люси. Она была счастлива сбежать от серых и скучных людей и разговоров и теперь наслаждалась каждым шагом, каждым сучком, встретившимся ей на тропинке.

— Что это?

Позади них, в чаще, на почтительном расстоянии раздавались голоса. Это мистер Игер? Возница пожал плечами. Откуда же ему знать? Уж если итальянцы что знают, то намертво. И если не знают — тоже. Люси пыталась понять, где они и не заблудились ли. И в этот момент перед нею открылся вид на долину, на реку, на отдаленные холмы.

— Eccolo! — воскликнул итальянец.

«Он? Где он?» — подумала Люси, и тотчас же земля ушла у нее из под ног. Вскрикнув, она сделала шаг и, едва не упав, оказалась на лужайке. Яркий солнечный свет и необычной красоты вид едва не ослепили ее. Она стояла на маленькой открытой террасе, которая почти сплошь была покрыта фиалками.

— Отвага! — прокричал по-английски итальянец, который остался наверху, в зарослях. — Отвага и любовь!

Люси не ответила. Лужайка от ее ног плавно поднималась к откосу, и по всей ее поверхности фиалки сбегали как ручейки, с водоворотами и водопадами, насыщая склон холма голубой влагой, образуя маленькие воронки возле стволов деревьев, собираясь небольшими лужицами в низинах и покрывая траву пятнами лазурной пены. Нигде больше их не было в таком количестве; эта терраса была источником, ключом красоты, изливавшейся на землю.

На самом ее краю, словно пловец, готовящийся броситься в океан, стоял «хороший человек». Но он был не тем, кого надеялась найти Люси, и он был один.

Джордж повернулся, услышав шелест травы и цветов. Одно мгновение он смотрел на нее, словно она упала с небес. Он увидел лучистую радость, которой светилось ее лицо, цветы, которые голубыми волнами пенились вкруг ее белоснежного платья. Он быстро подошел и поцеловал Люси.

Не успел он заговорить, не успел даже почувствовать, что произошло, как раздался голос:

— Люси! Люси!

Тишина и покой бытия были взорваны голосом мисс Бартлетт, которая коричневой тенью стояла над долиной Арно.