Мой нежный завоеватель - Джудит Френч

Через два часа они возвратились в лагерь. Руки и ноги Роксаны окоченели от холода, но разум прояснился. Собаки стали лаять на леопарда, и Роксана приказала Волку отвести Акиру в ее конуру.

— Здесь со мной ничего плохого не случится, — заверила она бактрийца. — Уже смеркается, и мне необходимо переодеться к ужину.

Помедлив, Волк пристегнул цепь к ошейнику недовольно ворчавшей большой кошки и увел ее. Гордо подняв голову, Роксана прошествовала через лагерь греков. Ее сопровождали любопытные взгляды. Многие уже видели эту чужеземку, жену своего главнокомандующего, правда, издали. Она считала необходимым появляться перед солдатами в мужской одежде. Ей рассказывали, что греки и македонцы не позволяют женщинам покидать свои дома, прячут их от окружающего мира. Она игнорировала грубые высказывания, долетавшие до ее ушей, делая вид, что не понимает их смысла.

В лагере, выстроенном в виде правильной решетки, царило оживление. Торговцы носили товары среди галдящей толпы прачек, попрошаек, продажных женщин и обозной прислуги; ветераны демонстрировали свое искусство перед зелеными рекрутами; воины ремонтировали доспехи и попировали оружие, а дети с воплями носились по грязным снежным сугробам. Возле каждой палатки горел бивачный костер. Беспокойные лошади, рогатый скот, верблюды и мулы вносили свою лепту в этот организованный беспорядок.

Дорогу Роксане преградила пожилая женщина, продававшая горячие пироги с мясом, приправленным специями, и она протянула старухе монетку. Когда она взяла пирог, македонский деликатес еще дымился и даже обжигал руки сквозь толстые рукавицы. Прогулка пробудила в ней аппетит, направив мысли на предстоящую вечернюю трапезу, на которую Александр пригласил Гефестиона, Пердикку и Птолемея. Он позвал и ее, что было неожиданной честью.

Она рассчитывала, что Гефестион окажется в хорошем расположении духа, и стала размышлять, почему он ее так не любит. Он не пытался скрывать своего отношения к ней с первой их встречи. Такой же невероятный эгоист, как и Александр, Гефестион был начисто лишен очарования, присущего ее мужу.

Роксана стала думать о близких друзьях Александра. Кроме Гефестиона это были Птолемей, Пердикка и неотесанный Леоннат. Все они были его боевыми товарищами и друзьями с детства. Из этой компании ей нравился только Птолемей, и лишь ему она, пожалуй, доверяла, если греку вообще можно доверять. Его худое смуглое лицо было серьезным, а светлые глаза излучали свет великодушия и спокойствия. Да, пожалуй, она доверяла Птолемею. Пердикка был для нее чужаком, а Клеит казался слишком грубым, чтобы заслуживать ее уважения.

Предстоящий ужин обещал стать не просто совместной трапезой. Если они с Александром ухитрятся не поспорить, то вполне возможно, что ночью он разделит с ней ложе, а это было неплохой перспективой.

По грязи семенил накрашенный евнух, осторожно, как танцор, поднимая и опуская ноги в отороченных мехом сапогах. Роксана повернула лошадь в сторону, ощущая и жалость, и отвращение к евнуху. Кастраты вели себя как дети, к тому же, не будучи ни мужчинами, ни женщинами, они обычно сочетали в себе худшие черты обоих полов. Персы держали их в качестве слуг для женщин в семьях, позаимствовав эту практику на Востоке, поскольку предполагалось, что евнухи лишены плотских вожделений. Однако те из них, кого Роксана знала, все без исключения были любителями различных извращений, поэтому она не допускала их в свое окружение.

Среди греческих завоевателей евнухи пользовались определенной популярностью. Эллины были широко известны, как любители юношей. Кое-кто даже намекал, что Александр и Гефестион были любовниками. Роксана знала, что это не так. Узы, связывавшие этих двоих, были сильнее влечения плоти — их объединяла общность душ. У Гефестиона были фавориты и среди мужчин, и среди женщин, но Александр к ним не относился. Она стала гадать, кто же является хозяином этого красавчика-кастрата. У него, очевидно, был сильный покровитель, иначе он не смог бы здесь долго продержаться.

Слева Роксана заметила большую алую палатку, украшенную желтыми вымпелами. Перед ней лежали дорогие персидские ковры, а у входа на страже стояли два фракийца. Ею овладело любопытство, и она, проследив за евнухом, увидела, что он вошел внутрь. В этой части лагеря не было палаток командиров, и ей оставалось только строить предположения, кто же расположился в роскошном шатре.

Оттуда раздался взрыв смеха, и на пороге появилась прекрасная гречанка, закутанная в плащ из леопардовой шкуры. Женщина была миниатюрной и элегантной, с пышными формами и черными кудрями, обрамлявшими ее смуглое сердцевидное личико. На ее пальцах сверкали дорогие перстни, а запястья украшали тяжелые браслеты из чеканного золота. Она скосила свои густо накрашенные глаза в сторону Роксаны, снова звонко рассмеялась и что-то сказала своим невидимым собеседникам. Из низкого входа вынырнули два македонских военачальника, причем один из них схватил женщину и стал целовать ее, так что было понятно — она принадлежит ему.

Роксана безошибочно узнала этот разворот плеч и львиную гриву золотистых волос. Ее сердце остановилось, и она резко развернула коня, ударив его хлыстом. Это был Александр — Александр, обнимающий другую женщину!

Она резко осадила мерина, заставив его застыть на месте, хотя тот пытался встать на дыбы, мотая головой и роняя пену.

— Эй, юноша! — позвала она попавшегося на глаза подростка. — Тебе известно, что это за красная палатка?

Парень нахмурился, будто возмущенный командным тоном этой странно одетой всадницы.

— Думаю, что да. Это жилище наложницы Европы.

Греческая шлюха! Неужели ее супруг скрывал свою наложницу все это время? До Роксаны не доходили такие слухи. Тем не менее, она не могла отрицать того, что увидела собственными глазами. Она ударила каблуками в бока лошади, заставив юношу резко отскочить, чтобы не попасть под копыта.

Роксана ощущала, как кровь пульсирует в голове и приливает к щекам. Успевал ли Александр до того, как ложился в ее постель, смыть с себя следы ласк этой блудницы? Проводил ли он те ночи, когда отсутствовал в царской спальне, в палатке Европы? И шептал ли он Европе те же слова любви, что и ей? Как она могла оказаться дурой, ослепленной плотскими наслаждениями, которые он ей так щедро дарил? Ведь он был греком, а этим скотам никогда нельзя вполне доверять.

Военный высокого ранга, которого она видела вместе с Александром и Европой — это, несомненно, Гефестион. Неужели они развлекаются вместе и дружно смеются над ней? Гефестион знал об этой гетере, знал со дня свадьбы Александра. Что, если об этом известно всем? Разумеется, всем, кроме жены царя.

Она была настолько возбуждена, что чуть было не оставила без внимания донесшийся до нее крик боли. Охваченная яростью, Роксана развернула коня. За линией палаток у центрального костра группа солдат вращала большой вертел. К нему был привязан тощий смуглый подросток. Она направила лошадь сквозь толпу.

— Что вы делаете? — спросила она у македонцев.

— Это женщина Александра! — выкрикнул кто-то.

— Мне все равно, — проворчал бородатый ветеран. — Этот вор был схвачен с поличным и приговорен к казни.