Тридцать дней до развода - Ашира Хаан

Алла как-то ловко примостилась рядом со мной, пока Светка щелкала жвалами, выпрашивая мартини. И сразу завела вежливую беседу, от которой я ежилась, чувствуя перед ней свою не проходящую вину.

— Ну как там с работой?

— Сразу взяли в новый проект, — поделилась я. — Оформлять дом в коттеджном поселке для молодой пары.

— О, это Синявские дочку недавно замуж выдали! — тут же оказалась в курсе Алла. — Зарплату хорошую дали?

— Скромную, — призналась я. — Но проценты неплохие. Оформить обещали, когда моя трудовая по почте придет.

— Я надеялся, вы делитесь женскими секретиками, а вы опять о работе! — возмутился незаметно подкравшийся сзади Виктор. Он обхватил нас за плечи и как-то умудрился втиснуться в середину и устроиться, как султан, обнимая сразу обеих. — Давайте лучше про любовь, а? Аллусь, ты моего братца все еще любишь?

Я не успела даже отреагировать на провокационный вопрос.

И Алла не успела, хотя я бы тоже послушала, что она ответит.

Потому что по каким-то неуловимым признакам, по изменившейся атмосфере, по движению воздуха, по смешавшимся в порыве ветра запахам — сердцем? может быть, сердцем? — я угадала его появление.

Появившись откуда-то со стороны реки, откуда никто не ждал гостей, напротив нас стоял Богдан.

Молча глядя на то, как его брат обнимает одной рукой его жену, а другой его… меня. И смотрит на него ехидно, склонив голову к плечу.

— Привет, Бодь. Присоединяйся! Девушки сегодня все мои, ты уж прости. Но коньяку нальем, нам не жалко.

И стискивает нас обеих, придвигая к себе ближе, так что наше объятие на троих становится уже чуть непристойным.

Взгляд Богдана обжигает руку Виктора на моем плече. С каждой секундой его демонстративного молчания она становится все тяжелее, будто его старший брат постепенно превращается в каменную статую.

— Привет. — Я улыбнулся и пожал руку Денису, наконец отрывая взгляд от троицы за столом.

Хотелось стереть, просто стереть наждаком увиденное. Сделать вид, что этого нет.

— Что пить будешь? — спросил кто-то.

— Я за рулем. — разумеется, Алкину "миньку" вести назад мне, она-то себе ни в чем не отказывает.

Отстали мгновенно.

Никто не думает, что за пару километров от реки до дома что-то случится, если ты выпьешь пару рюмок на шашлыках. Кроме тех, кому уже нечем думать. С кем уже случилось.

Мои принципы друзья давно знают: ни капли.

Я отошел к мангалам, о которых в суете и толкотне как обычно забыли. Вот и жрем потом регулярно обуглившееся сырое мясо. Женщин к нему якобы допускать нельзя, а самим влом следить.

Перевернул шампуры, снял решетку, на которой запекались овощи, положил новую порцию, сбрызнул портером из забытой кем-то бутылки.

Постарался не заметить брата, который подошел и встал за спиной.

— Ну ты чего, Бодь, все еще дуешься? Столько лет прошло!

Столько лет прошло, а он все так же безошибочно вычисляет женщин, которые мне нравятся.

Столько лет прошло, а он все так же выбешивает меня в первые же секунды нашей встречи.

Столько лет прошло, а у меня, как и прежде, чешутся кулаки, хотя я давно имею репутацию человека, которого невозможно вывести из себя. И даже на стройплощадке разговариваю на литературном русском.

Зато сейчас в голове выстраиваются заковыристые конструкции, достойные Петра Первого с его большим и малым матерными загибами.

— Слушай, ну Алка же в итоге тебе досталась, в конце-то концов! — использует гениальный аргумент братец. — Правда, не понимаю, зачем нужно было на ней жениться. Как, кстати, семейная жизнь?

— Мы разводимся.

Потеснив истекающие соком шампуры со свининой, я выложил на мангал узкую решетку со стейками из форели. Разумеется, никто не подумал, что она готовится быстрее. Так всегда. Сначала они орут, что это не по-мужицки — рыбку есть, а потом мясо остывает, а от форели одни воспоминания и горстка костей.

— О. Хм… — Витька отреагировал на новость с несвойственным ему красноречием. — Что ж.

Он подошел поближе, рассматривая содержимое мангалов с тем задумчивым видом, с которым Алла обычно смотрит под капот своей «миньки», когда хочет, чтобы кто-нибудь пришел и спас ее от ужасно сложной процедуры заливания омывайки.

— Удачи тебе в новой холостой жизни! Народ, прячьте девок, Богдан выходит на охоту! — И он хлопнул меня по плечу.

Со стороны мы, наверное, смотрелись хорошо: два брата, когда-то напрочь разругавшиеся, теперь совместно жарят мясо на пикнике. Я посмотрел на его руку, задержавшуюся на моем плече, и он ее быстро убрал.

Сделав вид, что так и задумано.

Отошел в сторонку, закинул голову, рассматривая бегущие по умытому весеннему небу облака.

— Мне вот Дарья понравилась. Такая девочка яркая, сочная. Я б ее… Погулял.

Если я сейчас сделаю то, чего мне хочется больше всего на свете… Нет, это я точно не сделаю, сидеть за него, как за человека потом.

Если я сейчас медленно положу очень острый шампур обратно и вломлю ему голыми руками, он все поймет. Витька у нас не дурак, к сожалению.

Не преминет поделиться с Аллой и ее подружками.

И тогда мне точно не видать Даши.

Ее упрямство, ее нежелание даже видеть меня, пока в паспорте не будет стоять печать о разводе, станут той почвой, на которой обаяние Витьки и его умение запудривать девушкам мозги развернутся во всю мощь.

А он постарается ради меня.

Мы это уже проходили десять лет назад.

Поэтому я все же аккуратно пристраиваю шампур на мангал под чересчур внимательным взглядом брата.

Растягиваю на сведенном сдерживаемой яростью лице фальшивую улыбку.

И говорю:

— Погуляй. Кто ж тебе помешает?

Я.

Я.

Я помешаю.

Мясо жарилось, коньяк пился, бутерброды тоже не кончались.