Спаситель и сын. Сезон 5 - Мари-Од Мюрай

– А-а, – протянул Поль. После нескольких сезонов «Ходячих мертвецов» он такими штуками успел объесться.

Алиса стиснула голову обеими руками и, запустив пальцы в волосы, постаралась читать дальше. И что это за книга такая: взрослые люди питаются в столовках похуже, чем их школьная, дети шпионят за родителями, подглядывая в замочные скважины и все персонажи один гнусней другого? Не в силах заставить себя дочитать отрывок до конца даже из любви к месье Козловскому, Алиса пересела на стул рядом с Габеном и уставилась на экран, пытаясь понять, что там происходит.

– Это же моряки! – воскликнула она.

Габен сдвинул наушники.

– Надо же! Наблюдательная!

– А зачем ты это смотришь? – удивилась Алиса, которую никогда не удивляли морские свинки на мотоциклах.

– Собираюсь стать моряком.

Никогда не поймешь, Габен всерьез говорит или дурака валяет.

– А ты хоть раз плавал на корабле? – спросил Лазарь.

– Катался на серфе лет в одиннадцать.

– Это совсем другое, – прыснула Алиса.

– А мне инструктор сказал, что я прирожденный моряк, – возразил Габен. – Больше ни от кого я такого не слышал. – И твердо заключил: – Я считаю, что это призвание.

Спаситель надеялся спокойно завершить понедельник консультацией с Лионелем и Мейлис. Но рядом с веб-дизайнером сидела совсем другая девочка…

– Познакомьтесь – Олимпия, – смущенно представил ее Лионель.

Приглядевшись получше, Спаситель понял, что это вовсе не девочка, а миниатюрная, меньше полутора метров ростом, молодая женщина, с личиком с кулачок, на котором едва умещались большие серо-зеленые глаза.

– Лионель мне сказал, что я могу прийти, если захочу.

И она со спокойной уверенностью уселась в кресло напротив Спасителя. Лионель пристроился на кушетке сбоку. Никогда еще он не выглядел таким усталым: на щеках трехдневная щетина, воротник рубашки измят. Олимпия сразу все взяла в свои руки.

– Я предложила Лионелю сходить на консультацию к семейному психологу, чтобы разобраться в наших отношениях. Он отказался, сказал, что у него уже есть психолог и другого он не хочет. Я пыталась ему объяснить, что семейный психолог – это совершенно другое… Ну да ладно…

Лионель проявил, как выяснилось, совершенно неожиданную неуступчивость. Телефон зазвенел в руках Олимпии. Она повернулась к Лионелю и сказала с укоризненным видом:

– Я же тебя предупреждала, что именно в это время…

Она стала и отошла к окну, бросив на ходу Спасителю в качестве извинения:

– По делу. Важный клиент.

Мужчины переглянулись.

– Как Мейлис?

– Она хочет ребенка, – шепотом сообщил Лионель.

– Мейлис?!!

Молодой человек повел головой в сторону Олимпии. Спаситель понял страдания Лионеля. Когда-то Лионель понадеялся, что Олимпия станет ему доброй мамочкой и избавит их с дочкой от финансовых затруднений. Но оказался в плену «взрослой жизни»: рабочий день, который нужно отработать, и женщина, которая ждет от него семьи и требует ответственности за нее.

Возле окна Олимпия обрабатывала клиента, с воодушевлением обещая «принять вызов» и «увеличить кликабельность». Звонок закончился потоком торопливых «спасибо», «спасибо», «согласна», «договорились». Олимпия снова уселась в кресло, крепко сжимая в кулачке телефон.

– Мы выиграли тендер! Им понравились твоя анимация и игровые элементы для сайта, – сказала она Лионелю. И торжествующе пояснила Спасителю: – Будем работать на «Веселую буренку»!

«Вот оно что, – сообразил Спаситель. – Лионель, похоже, имеет в этом союзе больше веса, чем мне казалось».

Долгий опыт по части видеоигр, как видно, помогал ему в работе над цифровой рекламой в агентстве Олимпии. Лионель выпрямился на кушетке, словно тоже вдруг осознал собственную значимость. Олимпия отключила звук в телефоне и убрала его в сумку. Всему свое время. Теперь она готова была сосредоточиться на урегулировании личных отношений. Суть проблемы сводилась к одному: она хотела ребенка, Лионель нет. Говорила одна Олимпия:

– Мы вместе уже два года, нормально себя обеспечиваем, агентство развивается, у меня собственная квартира, мне тридцать восемь лет. Мне ПОРА!

Она как будто боролась за очередную сделку. В ход пошла тяжелая словесная артиллерия: ответственность, доверие, перспективы. Лионель вновь обмяк и готов был вот-вот отключиться окончательно. Спаситель попробовал расшевелить его:

– А вы что на это скажете, Лионель?

В ответ послышался тяжкий вздох.

– А если словами?

– У меня и с Мейлис проблем выше крыши. Куда мне еще одного младенца? И потом… – Он обратился к Олимпии: – Да ты только посмотри вокруг! Рожать в этом мире?! Загрязнение! Глобальное потепление! Перенаселение! Да это просто эгоизм.

– Эгоизм? Это ты говоришь об эгоизме? Скажи лучше, что ты хочешь жить только для себя и тебе плевать на всех остальных!

– Я, во всяком случае, ни к кому не пристаю, – буркнул Лионель.

«Вот это он зря!» – подумал Спаситель. И точно, на Лионеля обрушился девятый вал кипящего негодования. Так вот за кого он ее держит! – кричала Олимпия. За гнусную приставалу! А почему он тогда до сих пор с ней? Потому что ему стол и дом нужен? Вот, значит, как он понимает любовь?! Лионель что-то жалко лепетал в ответ, пытаясь объясниться, оправдаться, извиниться. Спаситель наблюдал, как он потихоньку захлебывается и тонет. Молодой человек на самом деле был не так уж молод. Тридцать пять лет. Он рисковал лишиться своей первой настоящей работы. И как он будет разбираться, оставшись без связей, без сбережений, без квартиры? На пороге кабинета Спаситель ободряюще легонько похлопал его по плечу. Но в чем, собственно, он хотел его ободрить? Не сдавайся? Или, наоборот, возьми на себя ответственность?

– Кошкой обзавелись? – спросил Лионель, поглядев на него.

Спаситель перевел недоуменный взгляд вниз. Возле ножки его письменного стола сидел полосатый кот и вылизывал лапу.

– Это временный гость.

Рабочий день Спасителя закончился. Или сейчас он начнется снова? Луиза, Жово, Габен, Лазарь, Поль и Алиса ждут его. Он запихал Миу обратно в корзинку, несмотря на его возмущенные вопли, и приготовился услышать упреки Луизы: «По-твоему, у нас в доме мало живности? Или ты до сих пор не научился говорить “нет” своим пациентам?»

– О-о-о! Какой же ты красавец! В детстве мне так и не разрешили завести котеночка… Полосатые – они самые-самые красивые! Обож-ж-жаю беленькие носочки на лапочках! Ну надо же, на самых кончиках! Иди ко мне, моя кисюничка!

Спаситель ошеломленно наблюдал за воркующей над корзиной Луизой. Хриплый голос сержанта Жовановика положил конец ее сюсюканью.