Этюд со смертельным исходом (сборник) - Никита Александрович Филатов

за информацией об СП, которое проходило и по разработке Виноградова. Второго тоже раньше видел — «комитетчик» из Пассажирского отдела. Третий, совсем молодой высокий парень, был явным новичком.

— Ну, ты понимаешь…

— Да ясно. Санкция есть?

— Конечно! — старший завозился с защепкой кожаной папки.

— Задержание? Обыск? — Виноградов удивился сам себе: говорил деловито, вежливо, будто не к нему — а он пришел проводить неприятные, но необходимые следственные действия.

— Полная программа! — улыбнувшись как коллеге и партнеру, вздохнул старший.

— Проходите! Только так… Понятые — соседи, никаких там внештатников, случайных прохожих…

— Годится. Хозяин — барин! — вставил «комитетчик».

…Обыск был недолгим и по сути формальным — все понимали, что профессионал-опер, к тому же еще заранее ожидавший такого развития событий, не станет держать в доме ни каких-либо компрометирующих документов, ни наркотиков, ни «левого» оружия… Изъяли: табельный «Макаров», охотничье ружье с разрешительными бумагами, валютную мелочь — долларов двести, — аккуратно подколотую к таможенным декларациям отца, жены и самого Виноградова. Владимир Александрович понимал — обыск носит характер скорее психологический, чем прагматический.

— Замечания есть? Заявления? — обратился к понятым молодой, которого посадили составлять протокол.

— Заявления… Есть! Очень хорошие ребята, честные, всегда помогают… — горячо начала соседка, повернувшись почему-то к «комитетчику».

— Да не об этом! — отмахнулся старший. — По самой процедуре!

Девчонки, слава Богу, уже спали. Виноградов оценил корректность коллег — в детской даже не рылись, вполне резонно полагая это бессмысленным и доверившись слову Владимира Александровича.

— С этим — все? — когда за понятыми закрылась дверь, поинтересовался он.

— Да. Собирайся, — кивнул старший. И, слегка помешкав, добавил: — Оденься потеплее, там холодно сейчас. И поесть чего-нибудь…

— Ключи? Часы?

— Оставь здесь — все равно изымут. Завязки вынь из куртки…

Пришлось расстаться и с крестиком на латунной цепочке — не положено!

— Прощайтесь!

Жена вела себя великолепно, и Виноградов, спускаясь по лестнице, подумал, что хоть в этом ему в жизни повезло.

— Так в связи с чем меня все-таки забирают? — поинтересовался капитан, когда машина вырулила из двора в сторону центра.

— Ты ж читал в постановлении.

— Ага! Там только номер уголовного дела и статья: соучастие в хищении, в особо крупных. А фабулы — нет.

— Заметил… — усмехнулся старший. — А что же сразу не «возбухнул»?

— Пока смысла нет, — Виноградов не стал говорить, что заметил и кое-что еще: в протокол не были внесены ни «чекист», ни старший, присутствовавшие при обыске и принимавшие в нем участие. Это тоже нарушение уголовного процессуального кодекса, причем грубое, — козырь для адвоката.

— Логично… Ты нам, сам понимаешь, не нужен. Дашь расклад на этих… — «комитетчик» ткнул пальцем куда-то вверх и чуть в сторону, — …и топай домой.

— Как лично тебя вывести из дела — наша забота. Поверь, возможности есть! Ты же сам сыщик, — перегнулся с переднего сиденья старший. — Куришь?

— Бросил.

— Правильно! — поддержал чекист. — Мне говорили — Виноградов профессионал, не дурак, с ним можно иметь дело…

— Привезли? — дежурный опер с пижонской бородкой на мгновение оторвался от телефона: — Посади его туда, в коридор. Кто с ним будет работать?

— Шеф сам хотел.

— Ладно… — он опять вернулся к прерванному разговору: — Да я и не знал, что она замужем за тем хмырем. Вижу — баба как баба, тем более пила…

Откинувшись на спинку старого дерматинового стула, Виноградов слушал бесконечную и пошлую трепотню бородатого. Несмотря на поздний час — было около двенадцати — жизнь в коридорах и кабинетах «регионалки» — Управления по борьбе с организованной преступностью — не замирала. То с деловым и сосредоточенным видом, то весело и шумно переговариваясь, сновали оперативники в шикарных, модных, но одинаковых, купленных, очевидно, на общей «выездной торговле» какого-нибудь обслуживающего магазина костюмах, — и от этой одинаковости они, костюмы, казались безвкусными и сиротскими. Двое спецназовцев в форме и бронежилетах провели кого-то основательно побитого, со скованньми наручниками запястьями. Процокала каблучками задастая секретарша.

Все проходящие, не видя, скользили по нему взглядом, безошибочно определяя здешний статус Виноградова. Пару раз мелькнули знакомые лица.

Вот в кабинет начальника пронесли изъятое только что на обыске у него дома, вот уже прошли, закончив рабочий день, сделавшие свое дело виноградовские «гости» — прошли мимо Владимира Александровича молча, только молодой не удержался и пожелал спокойной ночи.

Наконец тяжелая дубовая дверь руководящего кабинета раскрылась, и задержанного вежливо пригласили зайти.

— Добрый вечер, Владимир Александрович!

— Не сказал бы, товарищ полковник… Для кого как.

Виноградов знал нынешнего начальника Управления еще капитаном, старшим опером в группе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Когда-то они невзлюбили друг друга, беспричинно, с первого взгляда. На решении служебных вопросов это, однако, не сказывалось. Кроме шефа в помещении находился еще один сотрудник — худощавый парень в очках, с лицом молодого преуспевающего брокера.

— Знакомьтесь: Тарасевич Сергей Иванович. Старший оперуполномоченный из группы по борьбе с коррупцией в правоохранительных органах. Очень талантливый квалифицированный сотрудник!

— Польщен, — слегка поклонился Виноградов. — Чем обязан?

— Неужели не знаешь? Не лукавь… Ребята говорят ты их ждал? И вроде как вел себя правильно?

— Серьезно?

— Куда уж серьезнее! Ладушки. Сейчас тебя Сергей допросит — в качестве свидетеля. По делу о хищениях в Пароходстве, об обмене чеков Внешторгбанка… Потом — в камеру. И — думай! Завтра поговорите еще.

— Круг вопросов? — Виноградов понимал, что та давняя история, из-за которой он вынужден был уйти из Морского отдела, много раз «обсосанная» прокуратурой и инспекцией по личному составу, послужила только формальным поводом для задержания. Так его, тактически грамотно, «подтягивали» к идущему сейчас делу о коррупции в Пароходстве. Как говорится, «фактура жидкая», но мало ли чего не наговоришь на себя — за трое-то суток в камере?

— Степаненко. Кругляков. Ваш, транспортный, генерал. Начальник Морского отдела милиции. Первые лица Пароходства, — деловито перечислил Тарасевич.

В это время зазвонил телефон.

— Слушаю?

Нажатая, очевидно, случайно кнопка динамика разнесла по кабинету басистый, довольно-таки невнятный, но показавшийся Виноградову безмерно родным голос Шуры Кошеля — старого друга и адвоката. Кошель, судя по всему, был здорово пьян.

— Я адвокат задержанного Виноградова Владимира Александровича. Он у вас?

Молодец Шура, подумал капитан. И жена молодец. Теперь поборемся…

Полковник отключил динамик, и сейчас можно было слышать только его.

— Нет… Разумеется… По закону — в течение суток… Нет. Никакого залога… В порядке статьи сто двадцать второй… Это ваше право… Да, завтра с утра. До свидания!

— Оперативно, — дождавшись, когда начальник положит трубку, констатировал Тарасевич.

— Четко! — согласился полковник. И к Виноградову:

— Поверишь — всегда уважал.

— Верю, — скромно кивнул Владимир Александрович. — Я рад, что вам понравилось.

Следуя за оперативником в бывшую внутреннюю тюрьму НКВД, где в наши