Убийство в кукольном доме. Как расследование необъяснимых смертей стало наукой криминалистикой - Брюс Голдфарб

Прежде чем выйти на работу, Маграт провел более года в Европе, чтобы погрузиться в судебную медицину. Он жил в Лондоне и Париже, изучая систему расследования смертей, которая считалась самой продвинутой в мире. По возвращении Маграт внедрил принципы и правила, которым научился у светил европейской судебной медицины, и в работу судмедэксперта, и в программу Медицинской школы Гарварда. Функции судмедэкспертизы он представлял так: «Обязанности данного учреждения заключаются в основном в расследовании смертей по причине травм любого рода, а также внезапных и необъяснимых смертей, и по необходимости они время от времени включают выступления в суде… Выполняя свою работу, я стремился использовать в данной области государственного здравоохранения наследие богатого научного и медицинского опыта, который мне посчастливилось приобрести… Общий уровень медицинской юриспруденции в нашей стране не слишком высок, и моя задача — повысить его, применяя в собственной работе принципы и методы современной научной медицины и доказав студентам важность и ответственность медика во всех областях, где медицину призывают на службу закона»[105].

Маграт носил с собой отрывной блокнот в кожаном переплете, чтобы записывать информацию о делах, которые он расследовал как судмедэксперт округа Суффолк. Для заметок использовался шифр, который понимали только сам Джордж Маграт и его секретарь: даже если бы блокнот попал в чужие руки, не была бы раскрыта никакая компрометирующая информация о покойных.

На форзаце дневника Маграт записал цитату из Поля Бруарделя, патолога и члена Парижской медицинской академии, ведущего французского эксперта в области судебной медицины. Слова Бруарделя стали основополагающим руководящим принципом Маграта: «Если закон сделал вас свидетелем, оставайтесь ученым. Не вам мстить за жертву, не вам осуждать преступника и не вам спасать невиновного. Вы должны давать показания, оставаясь в рамках науки»[106].

Джордж Маграт, выполнявший свои обязанности в любое время суток, стал узнаваемой фигурой на улицах Бостона. Всю свою карьеру он разъезжал на одном и том же дребезжащем Ford Model T 1907 года. Машина, которую Маграт назвал Суффолкской Сью, была снабжена пожарным колоколом, звон которого означал требование освободить проезд, и маленьким круглым медальоном «Судмедэксперт» на решетке радиатора.

Он был спокойным и миролюбивым человеком, никто не видел его в раздражении. «Он был всегда дружелюбным и жизнерадостным, добрым и терпимым, — вспоминала Ли. — Он никогда никого не осуждал. Я никогда не видела его злым или нетерпеливым»[107]. Маграт напоминал Фрэнсис номер его Суффолкской Сью, 181, который можно одинаково прочитать слева направо и справа налево, сверху вниз и снизу вверх. «Всегда оставался собой, как его номерной знак», — говорила Ли.

Внешность у Маграта была выдающаяся: высокий, с широкими плечами, натренированными благодаря годам занятий греблей на реке Чарльз, с непослушной копной рыжих волос. Он предпочитал пышные галстуки, носил темно-зеленый плащ, широкополые шляпы, и с ним всегда была его кривая курительная трубка. Маграт намеренно культивировал атмосферу эксцентричности, например упоминая, что ест всего один раз в день, вечером.

Он говорил своему коллеге по Гарварду, токсикологу Уильяму Боосу, что находиться на виду — немаловажная часть профессионального продвижения. «Поставьте себе задачу как можно сильнее их впечатлять, — объяснял Маграт Боосу, — это помогает»[108].

На месте смерти он отбрасывал всякое притворство. Расследования Маграта были дотошными и тщательными, его острый научный ум работал на полную мощность. Он часто находил улики, которые пропускала полиция, и предлагал продуктивные версии расследования.

В прозекторской, как только покойного привозили на каталке, Маграт погружался в состояние глубокой концентрации. Фрэнк Леон Смит, молодой репортер, иногда опаздывал на последний поезд и проводил ночи у своего приятеля, работника морга. Смит часто наблюдал за Магратом за работой. Судмедэксперт обладал «контролируемым неистовством исследователя, — рассказывал он. — В отличие от многих людей, ему был дан и шанс, и талант раскрывать тайны, которые каждый из нас хранит в конверте собственного тела. Он уделял одинаково пристальное внимание и отвратительному „водяному“, вытащенному из гавани, и хорошо сохранившемуся телу уважаемого гражданина, который упал замертво на Тремонт-стрит»[109].

В роли свидетеля Маграт был уверен и непоколебим. Своим хорошо поставленным баритоном он отвечал на вопросы коротко и ясно, придерживаясь фактов, в которых был уверен в силу богатого медицинского опыта, основывался на научных доказательствах и не отвлекался на предположения или фантазии. «Его утверждения были образцом точности», — говорил Боос[110].

На скетчах из зала суда Маграта изображали со склоненной головой, глаза его прикрыты или скрывались за очками. Он выглядел спящим или погруженным в мысли, как будто прислушивался к вопросу или формулировал свой ответ. Сидящий на свидетельской скамье судмедэксперт со своей гривой волос многим напоминал отдыхающего льва[111].

Вне суда Джордж Маграт отказывался обсуждать еще не расследованные дела. Он считал, что подходящим местом для его профессиональных высказываний был зал суда, а не страницы газет. Спустя годы эксперт порой делился с репортерами байками о самых знаменитых расследованиях, но никогда не делал этого, пока дело не завершалось оправданием или осуждением подозреваемого.

Если и был у него пагубный порок, то это пристрастие к алкоголю. Медик полагался на лечебный эффект выдержанных напитков. Он никогда не напивался до оцепенения или агрессии, но ежедневно употреблял достаточно, чтобы всегда пребывать в опьянении. Он пил по вечерам, чтобы унять нервы. Он пил, чтобы изгладить из памяти невообразимые ужасы, которые ему приходилось видеть. Он пил, чтобы изгнать демонов из потаенных уголков своего разума.

Хотя он регулярно вскрывал человеческие трупы, чтобы заработать на жизнь, «на смерть своих близких он реагировал чем-то вроде помрачения», рассказывал современник Маграта[112]. Смерть — это не то, к чему легко привыкнуть, особенно если покойный ваш знакомый или известный человек.