Небо одно на всех - Дарья Кожевникова

– Это с детства, он этот номер сам себе взял, – женщина грустно улыбнулась, оглянувшись на Ивана, молча принявшегося за еду. – Он не рассказывал вам? Дело в том, что Ванин отец был военным летчиком и долгое время под его управлением был борт с номером четыреста четыре. Так вот, когда у Ванечки спрашивали, кем он хочет стать, когда вырастет, он неизменно отвечал: «Я буду четыреста пятым».

– Но не стал, – сухо сказал Иван, словно ставя в застольной беседе жирную точку.

Женщина взглянула на него с печальной укоризной, вздохнула и переключила все внимание на свой чай. А Лора отдала должное пицце, время от времени поглядывая на Ивана. Сын военного летчика, мечтавший когда-то стать таким, как отец? Но почему же не стал, что этому помешало? И главное, кто же он теперь? Сейчас этот невозмутимо сидящий за столом, безукоризненно выглядящий мужчина совершенно не вязался в Лорином сознании с тем, что он недавно проделал: хладнокровно избавился от трупа. Предварительно отправив Лору на второй ярус комнаты со словами: «Тебе незачем смотреть на то, чем я буду тут заниматься».

После ужина Лора вызвалась помочь молчаливо-сосредоточенному Ивану убрать со стола. Пользуясь тем, что хозяйка ушла к себе в комнату, сделала робкую попытку спросить у него, как же он намерен продолжить сегодняшнюю ночь, и, превозмогая себя, поинтересовалась замирающим голосом, не может ли она быть ему чем-то полезной в его предстоящей поездке к брошенной машине. В ответ услышала на удивление бесстрастное:

– Лоретта, забудь, это больше не твоя забота.

Чувствуя на себе тревожно-вопросительный Лоркин взгляд, он расставил посуду в шкафу и повернулся к ней лицом. Заглянул ей в глаза и снова повторил:

– Забудь! Ложись спокойно спать. Я все равно поеду не сейчас, а гораздо позже. У меня свой расчет.

Лора не стала спрашивать, какой именно, потому что, судя по Ваниному виду, он не настроен был сейчас что-либо обсуждать. Так что она в конце концов хотела уйти в отведенную ей комнату, но Марья Федоровна, завидев ее в коридоре из своей комнаты, окликнула:

– Лоретта, зайдите ко мне. Время еще не слишком позднее. Может, немного поболтаем, если не возражаете? Не знаю, как у вас, а у меня был сегодня нелегкий день. Крайний, как говорят летчики, – вздохнув, она сокрушенно покачала головой.

– У вас что-то случилось? – осторожно спросила Лора.

– Случится. Завтра. – Она не стала уточнять, что именно, а вместо этого развернулась к старому секретеру. – Не знаю, как давно вы с Ваней знакомы, но… хотите, я покажу вам наш семейный альбом?

– Покажите. – Лора присела на диван рядом с женщиной. И не просто из вежливости, а потому, что ей и в самом деле было бы интересно взглянуть на старинный еще, настоящий, картонный альбом с фотографиями и увидеть там таинственного Ванечку Ледорезова в его юные годы, попутно узнав хоть что-то про его прошлое и семью.

Просмотр снимков превзошел все Лорины ожидания.

– Это вы? – удивилась Лора, увидев будущего первоклассника Ванечку в компании с красивым и статным мужчиной в военной форме и с Марией Федоровной по другую руку. – Так вы что, его мама?

– Да, Ванечка мой сын, – вздохнула женщина. – Мой своенравный и деспотичный ребенок.

– Марья Федоровна, хватит сгущать краски, – мягко сказал ей Ваня, возникнув на пороге комнаты. – Мы с тобой уже говорили на эту тему. Все, что я ни делаю для тебя, я делаю из самых лучших соображений. А ты просто консервативна, чтобы сразу это принять.

– И ты бы мог уважить мое стремление к консерватизму, – укорила женщина. – А не настаивать на своем. Но ты же всегда все делаешь по-своему. Так дай мне хотя бы приятно провести этот вечер и побеседовать с нашей гостьей. Если она не возражает, конечно.

– Нет, не возражаю, – Лора качнула головой. Не понимая, что происходит в этом доме сегодня вечером, но еще не оставляя надежды разобраться в этом, хотя бы частично.

– Тогда я оставлю вас, не буду мешать, – сказал Ваня. – Пойду, лягу, мне сегодня очень рано вставать. Спокойной ночи.

Вопреки своему заявлению, Ваня задержался на пороге после того, как обе женщины ответили ему. Лора перехватила его взгляд, направленный вначале на альбом, потом на Марию Федоровну. Определенно он предпочел бы, чтобы Марья Федоровна выбрала для разговора с Лорой другую тему. Но высказаться на этот счет все же не решился, чтобы снова не перечить уже чем-то огорченной сегодня матери. Так что все-таки ушел после недолгой заминки. А Мария Федоровна продолжила листать перед Лорой альбом, не столько развлекая гостью рассказами о семье, сколько, как показалось девушке, предаваясь отчего-то вдруг нахлынувшим воспоминаниям. Это была необычная беседа, во время которой собственные Лоркины проблемы и переживания отступили на задний план. Она с большим интересом слушала рассказы женщины о непростой судьбе жены летчика и о том, как та горячо любила своего неординарного Четыреста Четвертого. Провожала его и ждала. И похоронила раньше времени. Хотя, вопреки ее опасениям, погиб муж не в небе – на земле. Уже после того, как был вынужден уйти на пенсию, мучительно пережив свое расставание с небом, он пострадал от ножа какого-то пьяного отморозка, вмешавшись в неравную драку на улице.

В этой части своего повествования Мария Федоровна прерывисто вздохнула, на время утратив способность говорить. Внимательно слушавшая ее Лора ласково коснулась ее плеча, этим нехитрым искренним жестом выражая свое сочувствие.

– Спасибо вам, девочка моя, – снова обретая дар речи, кивнула ей женщина. – Вы уж простите меня, что сегодня погружаю вас в эти тяжкие воспоминания.

– Ну что вы! – мягко возразила Лора. Уж когда-когда, а сегодня эти рассказы точно ей не были в тягость хотя бы уже потому, что отвлекали от собственных воспоминаний, не таких горьких, но гораздо более свежих и леденящих кровь. Поэтому она добавила, встретившись с женщиной взглядом: – Мне очень жаль, что так все получилось. Но в этой жизни все почему-то так нелепо устроено, что порядочные люди всегда гибнут первыми.

– Да, Лоретта, в этом я с вами целиком и полностью соглашусь. Впрочем… Если бы Валентин не погиб в этой нелепой драке, то не исключено, что его подкосили бы дальнейшие события, с Ванечкой.

Эти слова заставили Лору насторожиться: о чем это она?! Привезя Лору в этот дом, Ваня просил ее лишнего не болтать. Так неужели Марье Федоровне все же что-то известно о теневой стороне его нынешней жизни? Но, опровергая Лорины догадки, женщина перелистнула альбом, и с очередной его страницы на Лору взглянул молоденький курсант с очень знакомым лицом. Лора не могла не отметить, что Ивану очень идет мундир и погоны.

– Четыреста Пятый отучился в летном училище, почти закончил его, – сказала Мария Федоровна после небольшой паузы. – И он действительно стремился к тому, чтобы быть достойным своего отца. Был отличником, гордостью курса. А потом его отчислили. Я до сих пор не знаю, за что, с Ваней очень трудно бывает говорить, если он сам этого не хочет. Да и о самом факте его отчисления я узнала случайно. Сам он так и не решился мне об этом сообщить. А может, просто боялся, что эта новость сразит меня наповал: все произошло как раз параллельно с гибелью Валентина.