Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения - Фредрик Бакман

Последний лестничный пролет она преодолела бегом с ключами наготове, но пошла не к маме с Джорджем, а к бабушке. Она ворвалась в квартиру и запрыгнула в большой шкаф. В коридоре стояли коробки для переезда, на кухне – ведро. Но Эльса старалась об этом не думать. Ничего не получалось. Вокруг сгущалась темнота, никто не узнает, что она плакала.

Шкаф был не простой, а волшебный. Обычно Эльса укладывалась на дно, дотрагиваясь пальцами ног до одной стены, а руками до другой. Сколько бы она ни росла, шкаф всегда был ей впору. Бабушка, разумеется, говорила, что это «чушь собачья, дурацкие фантазии, этот шкаф всегда был одинаковым». Но Эльса-то знает, она ведь его измеряла.

И вот Эльса легла на дно. Потрогала пальцами ног и рук противоположные стенки. Еще несколько месяцев, и ей не надо будет так тянуться. А через год она вообще здесь не поместится. Потому что шкаф потерял свою волшебную силу.

Эльса слышала приглушенные голоса Мод и Леннарта. Чувствовала запах кофе. Леннарт говорит «напиток для взрослых» – значит, Саманта тоже с ними. Эльса поняла это еще до того, как из гостиной послышался топот бишон фризе и похрапывание из-под журнального столика. Мод и Леннарт должны были убрать бабушкину квартиру и упаковать вещи. Мама попросила их помочь, за это Эльса ее ненавидит. За это она ненавидит их всех.

Вскоре до нее донесся голос Бритт-Мари. Она словно преследует Мод и Леннарта. Бритт-Мари очень зла. Хотелось бы ей знать, кто повесил на лестнице объявление, совсем совесть потеряли. И кто рядом с этим объявлением пристегнул к перилам коляску. Вот до чего люди дошли.

Хорошо хоть она про Друга больше не вспоминает.

Вот уже час как Эльса лежала в шкафу. К ней заполз мальчик с синдромом. В дверную щель Эльса видела, как его мама моет полы, а Мод осторожно ходит за ней и подбирает все, что упало в ходе уборки.

Слышала, как Бритт-Мари на лестнице пытается хоть единой живой душе втолковать, что коляска на лестнице представляет угрозу для жизни. Например, для жизни ребенка. Подумайте хотя бы о детях!

Леннарт поставил рядом со шкафом большую тарелку с мечтами. Открыв шкаф, Эльса взяла тарелку и снова закрыла дверцу. Они вместе с мальчиком ели печенье в полной тишине. Мальчик, как обычно, молчал. За это Эльса его и любит.

На кухне раздался голос Джорджа, приветливый и ободряющий. Кто хочет яичницу? Он мог бы приготовить на всех. Джорджа все любят, это его суперспособность. За это Эльса его ненавидит. Ничто так не раздражает, как человек, который в своей безупречной любезности не дает тебе повода назвать его придурком. Затем Эльса услышала мамин голос, на мгновение ей захотелось выбежать из шкафа и броситься к ней в объятия. Но она удержалась: пусть помучается. Эльса знала, что выиграла, но ей хотелось, чтобы и мама это поняла. Пусть ей будет также больно, оттого что бабушка умерла.

Мальчик с синдромом заснул. Его мама осторожно открыла дверцу, заползла в шкаф и взяла мальчика на руки. Как будто почувствовала, что он заснул. Наверное, в этом ее суперспособность.

Немного погодя в шкаф заглянула Мод, она аккуратно собрала вещи, выпавшие из карманов мамы мальчика.

– Спасибо за печенье, – шепнула Эльса.

Мод погладила ее по щеке и сразу сделалась такая грустная из-за Эльсы, что Эльсе стало грустно из-за Мод.

Эльса лежала в шкафу до тех пор, пока не кончилась уборка и сбор коробок. Все разошлись по своим квартирам. Эльса знала, что мама с Джорджем сидят в коридоре и ждут ее, поэтому вышла на лестницу и уселась на широком подоконнике. Пусть мама подождет как следует.

Эльса сидела так, пока лампы не погасли. Потом раздался стук и вопль: «Выключи воду!» Ну да, это пьянчуга с первого этажа стучит рожком для обуви по перилам и орет, что нельзя мыться по ночам. Все как обычно, пьянчуга этот номер повторяет несколько раз в неделю.

Эльса не отвечала. Соседи не реагировали. Пьяницы устроены так же, как монстры: если на них не обращать внимания, они исчезают.

В разгар очередной пламенной речи о нецелесообразном расходовании воды послышался грохот: это пьянчугина задница треснулась о ступеньку, а лоб получил щелбана от рожка для обуви. Некоторое время продолжалась перепалка с негодным рожком, словно два приятеля не могли поделить деньги. Наконец стало тихо. И тут зазвучала песня. Единственная песня в репертуаре пьянчуги. Эльса сидела в темноте, обняв себя, и покачивалась, как будто это колыбельная для нее. Песня оборвалась шиканьем пьянчуги – не то на рожок, не то на самого себя, – и щелчком захлопнувшейся двери.

Эльса прикрыла глаза. Она изо всех сил старалась увидеть облаконя и поле на краю Просонья, но ничего не получалось. Теперь туда не попасть. Без бабушки вход закрыт. Открыв глаза, она смотрела на безутешные снежинки, которые прилипали к стеклу, будто мокрые варежки.

И тут впервые увидела Монстра.

На дворе стояла зимняя ночь, такая густая и темная, словно весь их район окатили из ведра черной краской. Выйдя из подъезда, Монстр миновал полукруг света, падавшего от фонаря возле двери, так быстро, что Эльса крепко зажмурилась, чтобы проверить, не померещилось ли. Нет, теперь она была точно уверена. Одним прыжком она слетела с подоконника и помчалась вниз босиком, в одних колготках.

Эльса знала, что это он, хотя видела Монстра впервые. Таких огромных людей она никогда не встречала. Монстр пробирался по снегу, как зверь. Как сказочное чудовище. Эльса знала, что это дело опасное и к тому же довольно мутное, но все равно мчалась по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. А может быть, именно это давало ей силы. Споткнувшись на последнем пролете, Эльса покатилась вниз и ударилась подбородком о дверную ручку. Боль отдавалась во всей голове, но Эльса все равно навалилась на дверь и, запыхавшись, пошла по снегу прямо в колготках.

– У меня для тебя письмо! – крикнула она в темноту.

В горле застрял ком. Только бы увидеть его. Только бы узнать, с кем бабушка делила Миамас, скрывая это от Эльсы.

Никакого ответа. Из мрака донесся легкий топот – какая мягкая поступь у этого великана. Шаги удалялись. По идее Эльса должна была быть перепугана насмерть, Монстр мог сделать с ней что угодно. Он мог прихлопнуть ее одним движением. Но Эльса была слишком зла, чтобы бояться.

– Бабушка просит прощения! – завопила она.

Вокруг не было ни души. Но и снег не хрустел. Наверное, Монстр остановился.

Не задумываясь, Эльса устремилась вперед – туда, где только что раздавались шаги. Она ощутила движение воздуха – это метнулись полы его куртки. Он побежал, Эльса, спотыкаясь в снегу, бросилась за ним и ухватила за штанину. Когда она упала навзничь прямо в снег, то увидела, как он стоит и смотрит на нее сверху вниз в свете последнего фонаря на улице. Слезы замерзли у нее на щеках.

Монстр был явно больше двух метров. Огромный как дерево. На лоб свисал толстый капюшон, черные волосы падали на плечи. Лица было почти не видно в густых, как шерсть, зарослях бороды, а из тени капюшона на глаз наползал ужасный шрам – будто кожа в этом месте расплавилась. Эльса почувствовала, как его взгляд проник в самую глубь ее существа и потек вместе с кровью по венам.