Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Итак, если бы мы захотели написать аннотацию к роману жизни графини Шарлотты Кенигзегг, то она выглядела бы так: эта интересная женщина либо унесла в могилу две тайны, либо ни одной. Две тайны: отношения с Наполеоном и загадка происхождения ребенка. Однако на самом деле, без всякой романтики, она скорее была просто в доверительной дружбе с императором, а ребенок — обычное следствие военного постоя.

* * *

Не могу более продолжать истории лже-Наполеонов, потому что нет им ни конца, ни краю. Жаждущие кровного родства с Бонапартом набросились на единственного законного сына Наполеона, герцога Рейхштадтского. Один из них оговорил очаровательную танцовщицу Фанни Эльсслер: якобы она наезжала в Шенбрунн к молодому герцогу, ну а следствием этих визитов стал он сам. Другой решился на еще более дикое утверждение, что, видите ли, герцог в одном из имений возле города Дебрецена заключил тайный брак с одной венгерской графиней, а он сам стал законным плодом этого брака. И говорить не стоит, что Фанни Эльсслер никогда не была тайной визитершей Шенбрунна, а герцог никогда не бывал в окрестностях Дебрецена.

Доводилось мне читать и о более смелых комбинациях. Одному итальянскому писателю по имени Маркетти Ферран-те бросилось в глаза, насколько портретное изображение герцога Рейхштадтского схоже с юношеским портретом императора Франца Иосифа. Сходства самого по себе отнюдь не достаточно для дерзких умозаключений, хотя бы потому, что герцог по материнской линии тоже унаследовал отличительную черту — отвислую губу Габсбургов. Но писатель повел следствие далее и установил, что у умершего в молодом возрасте герцога нежнейшей и вернейшей подругой и нянькой была супруга Великого герцога София — мать Франца Иосифа. Ее брак с Великим герцогом Францем Карлом долгие годы оставался бездетным, однако если посчитать месяцы, проведенные в обществе герцога Рейхштадтского, получим дату рождения Франца Иосифа…

Франц Иосиф I как внук Наполеона!

Когда Каспар Хаузер прибыл в Нюрнберг, это был неуклюжий деревенский парнишка с туповатым взглядом. Поначалу он и разговаривать-то членораздельно не умел. И вот этот недоумок вскоре привел в волнение всю Европу; один всемирно известный ученый-правовед тратил на него свое время, а один знатный англичанин свои деньги, чтобы разгадать загадку его происхождения. Его так и звали: дитя Европы. На его могиле в Ансбахе потом написали: «Здесь покоится неизвестно где появившийся на свет и таинственно умерший Хаузер Каспар, загадка века. 1833».

Противники тайны Хаузера единогласно заявляли: то, что было загадкой в 1833 году, теперь уже загадки не составляет. Парень оказался заурядным мошенником, стало быть его история совсем не интересна.

Да, если так, — говорю я, — то тем более интересна, хотя бы потому, каким образом совершенно неграмотный подросток мог водить за нос просвещенное европейское общество.

Впрочем, вопрос не так уж и прост. Его нельзя обойти, просто пожимая плечами, нельзя и убить кувалдой отрицания.

Рудольф Штратц в книге, вышедшей в 1925 году, «Каспар Хаузер, кто он был и кем, возможно, мог быть» дает конспективное изложение истории Каспара Хаузера, составленное по самым разнообразным биографическим справочникам, протоколам дискуссий, собраниям документов, опубликованным в журналах пространным исследованиям, а также беллетристическим произведениям, которые с 1828 года выходили на немецком, французском, английском, датском, польском, голландском и шведском языках и посвящались загадке Хаузера. Ведь образ Каспара Хаузера часто появлялся в беллетристике. О нем писали романы, стихи, пьесы. В Париже он выступал главным героем сразу двух пьес. Согласно конспекту Штратца количество публикаций по годам распределяется так:

К этому можно добавить биографии, публиковавшиеся в различных энциклопедических словарях, а также статьи, которые наводнили мировую печать в связи со столетием со дня смерти Каспара Хаузера в 1933 году.

Итак.

26 мая 1828 года в Нюрнберге появился оборванный парнишка лет 16, который и ходить-то едва-едва мог, и стал показывать письмо, адресованное тамошнему командованию полка легкой кавалерии. Анонимный автор письма сообщал, что он до сих пор воспитывал парня, но больше делать этого не в силах, потому что у него самого довольно собственных детей. И он просит командира взять мальчишку в солдаты. К сему прилагалось другое письмо, в котором о том же самом просила предполагаемая мать парня, потому что его отец тоже служил в этом полку.

Оба письма были явной мистификацией, цель которой могла состоять в том, чтобы направить возможное следствие в ложном направлении. Кто их сочинил — так никогда и не выяснилось.

Командир отправил малого в полицию. Там его допросили, вернее, попробовали допросить, только не смогли добиться от него ничего вразумительного. Кроме того, он оказался совершенно неграмотным, только и мог, что нацарапать свое имя — Каспар Хаузер.

Полицейский врач установил следующее: очень похоже на то, что парень вырос где-то в лесу, вдали от людей, словно человек-зверь. Лохмотья его осмотрели более двадцати портных, но они только и могли установить, что каждая вещь случайна и пошита из такой ткани, из которой шьются ливреи лакеев.

Нюрнбергский магистрат отдал мальчишку на содержание тамошнему учителю Даумеру. Обучался он скоро, через пару месяцев ему вбили в голову грамоту, да и язык у него развязался. И тогда он рассказал историю своей жизни, приблизительно так.

С тех пор как он себя помнит, его держали в темной камере. Ни один лучик света не проникал туда, потому что окна были плотно закрыты ставнями. Есть-пить получал только черный хлеб да воду. До прихода в Нюрнберг человек, присматривавший за ним, вывел его наружу, научил ходить, потом отвел к границе города, приколол к одежде письма и оставил одного. Он не мог рассказать, где его содержали, не мог указать путь, по которому они сюда шли, потому что его страж привел его ночью. Всю эту приключенческую историю он мог подтвердить только тем, что глаза его не выносили света, а есть ему не хотелось ничего, кроме черного хлеба, потому что его к нему приучили.

Полиция проверила деревни ближней и дальней округи, но ничего проливающего свет на эту загадку не обнаружила. Тюремщику мальчика удалось скрывать существование пленника, а уж если он проявил столько забот, стало быть, речь шла о какой-то важной тайне.

Таково было общее мнение о случае с Каспаром Хаузером. И не только в Нюрнберге, но и далеко за пределами Баварии, потому что весть об этой истории разлетелась по всей Европе. Сенсация получила подкрепление, когда стали известны новые подробности о нюрнбергском подкидыше.

В один прекрасный день его нашли в подвале дома застывшим в луже крови. Кровь текла из ножевой раны на левой стороне лба.

Мальчик показал, что на него напал мужчина в черной маске, ударил ножом и убежал.