Мадам Одиночка, или Укротительница мужчин - Юлия Шилова

– А почему у тебя так мало вещей, а у твоей подруги такмного?

– У меня было предчувствие, что вещи мне совсем непонадобятся.

– А что, правда, что у тебя двое детей?

– Правда. – Я почувствовала, как на моих глазахпоказались слезы.

– А с кем ты их оставила?

– С мамой.

– У тебя такая красивая фигура, так с виду и нескажешь, что у тебя двое детей…

– Я старалась не распускать себя после родов.

– В прошлом году здесь работала одна девушка с Украины,так у нее было трое детей. Зачем рожать детей, чтобы потом быть проституткой?

– Я не собиралась быть проституткой. Я же уже тебе,по-моему, объясняла, что мы попали сюда обманным путем. Нас обманул Владимир.

– Все равно, ты взрослая женщина И должна понимать, чтона свете бывает обман.

– Я поплатилась за свою излишнюю доверчивость. Просто уменя была страшная депрессия.

– А что это такое? Как это по-турецки?

– Я не знаю, как это будет по-турецки, я вообщепо-вашему ни слова не знаю, забыл, что ли? Ну в общем, мне было всебезразлично. Буквально все. От меня ушел муж, и жизнь потеряла всякий смысл.Возможно, если бы я была в другом, нормальном состоянии, я бы отказалась отидеи заработать таким образом, а тогда я была слишком слаба, чтобы что-тосоображать. Я соглашалась буквально на все. Я хотела куда-нибудь уехать,поменять обстановку для того, чтобы все забыть…

– Считай, что тебе не повезло. Я не могу тебе ничемпомочь.

– Но почему?

– Потому что таких, как ты, я видел очень много.Поначалу все плачут, пытаются покончить жизнь самоубийством, у них начинается…как это ты назвала?

– Депрессия.

– Вот-вот, депрессия. Иногда я не мог спать по ночам,потому что слышал, как плачут закрытые в комнатах девушки. Кричат, орут, зовутсвоих мам и просят о помощи.

Но все-это происходит только в первое время. Затем ониуспокаиваются, привыкают и начинают нормально работать. Не проходит и месяца,как они крепко спят после тяжелого трудового дня и уже не выдавливают из себядаже слезинки. Человек привыкает ко всему. Ты тоже привыкнешь. Некоторыедевушки даже не уезжают домой, а остаются здесь и работают дальше. Они говорят,что уж лучше работать в Турции и спать с турками, чем жить в России и спать срусскими мужиками. Они считают, что здесь меньше позора. Здесь их никто незнает. Турки просто трахают и не лезут… как эта штука называется? Забыл.

– Душа, – произнесла я обреченным голосом.

– Правильно. Турки не лезут в душу и ни о чем нерасспрашивают девушку, а уж тем более ее не стыдят.

А русские лезут в душу, начинают девушку стыдить и чему-тоучить. Они говорят, что это тяжело морально. Здесь, в Турции, они зарабатываютденьги, приезжают на Родину и ведут нормальную, обыкновенную жизнь, и никто незнает, чем они занимались за границей. Никто этого не знает, кроме них самих.Это остается их тайной. В России они не занимаются тем, чем занимались заграницей. Они стараются не вспоминать о том, что с ними было. А если их кто-тои спросит, то они говорят, что работали нянями, горничными или танцевали вночных клубах. Так что наберись терпения. Никто никогда не узнает, чем ты тутзанималась. Ни твои близкие, ни твои дети. Ты будешь просто зарабатыватьденьги. В данном случае ты будешь их зарабатывать своим телом, потому чтоничего другого от тебя не требуется. Ты говоришь, что приехала сюда, потому чтотебя бросил муж? Надо было искать такого мужа, который бы тебя не бросил.

– С такими у нас большая проблема.

– Вот видишь. Вы смеетесь над турецкой женщиной, нотурецкую женщину никогда не бросит мужчина. У нас совсем другие нравы в отношениинаших женщин. Турецкой женщине не надо зарабатывать деньги. Ее содержитмужчина. Вы сами сделали своих мужчин такими, что они именно так к вамотносятся. Вам не нравится, как к вам относятся турецкие мужчины? Так ваширусские мужчины к вам относятся еще хуже, если они могут бросать вас с детьми…Турецкий мужчина никогда не сможет бросить женщину, а уж тем более ребенка.Если вас не уважают ваши же русские мужчины, то почему вас должны уважатьиностранные?!

– Уж лучше я буду брошенной русской женщиной, чемнеброшенной, но любимой турецкой женой, – грустно сказала я и с ужасомпредставила себя в турецком бесформенном черном платье и точно такой жекосынке. – Они ведь после замужества одеваются во все черное. Это значит,что у них начинается черная жизнь.

– Ну вот и будь проституткой, чтобы у тебя жизнь былабелая, – недовольно бросил Экрам и вышел из комнаты.

Как только за Экрамом закрылась дверь, я сжала кулаки ипостаралась сдержать слезы. Именно с этого дня у нас началась работа. Страшная,грязная и однообразная. Я старалась побороть тошноту, закрывала глаза, сжималакулаки, а нижнюю губу кусала до крови и лежала, как мумия, стараясь не слышатьчужого, громкого дыхания, не чувствовать страшный запах пота, исходящий отнемытых тел, не видеть похотливые взгляды и не реагировать на эти мозолистыеруки с засохшей грязью под желтыми ногтями.

Иногда, когда мне просто хотелось умереть под чужим, потнымтелом, я вспоминала наши ночи с Константином, те, что были в самом начале нашейсемейной жизни.

Мы испытывали неземное блаженство, клялись в вечной любви изасыпали в крепких объятиях друг друга. Когда я просыпалась среди ночи иговорила мужу о том, как сильно его люблю, муж поднимал голову и с особойнежностью целовал мое лицо. Но это было так давно, что мне даже кажется, будтоэтого вовсе и не было. Ни ночей, ни Константина, ни той жизни, котораяназывается семейной.

А затем, когда все заканчивалось, я ощущала сумасшедшуютяжесть на душе и чувствовала, как мне хочется заорать и наложить на себя руки.Я не могла себе даже представить, как смогу вернуться на родину и посмотреть вглаза своей маме и детям. И все же… все же я мечтала о побеге. Только я немогла себе представить, куда мне нужно бежать, чтобы получить хоть какую-тозащиту. У меня не было ни денег, ни документов. У меня вообще ничего не было. Янаходилась в горах, окруженных густым лесом.

Если даже мне удастся выбежать на трассу и поймать попутнуюмашину, то где гарантия того, что остановившийся турок не увезет меня в новыйбордель или не изнасилует сам, поделившись потом со своими друзьями. Что бы ниговорила Ленка, я знала одно и даже, по-моему, где-то про это читала, чтороссийские посольства и всевозможные представительства за рубежом не особеннолюбят общаться с подобными девушками, не говоря уже о том, чтобы им помогать. Втаких случаях спасение утопающих – дело рук самих утопающих.