О пользе женского визга - Ирина Мясникова

– Вот у нас уже есть не только полководец, но и учитель, великий Мао! – прокомментировала Маша.

– И великий критик у нас тоже есть, – добавила Нина Алексеевна.

– Сказали бы уже сразу говнодемон.

– Вы не только критичны, но и самокритичны.

– Маша, вы такая вредная, аж завидки берут, – рассмеялась Марта Ефимовна. – Расскажите лучше, о чём вы мечтаете?

– Свалить отсюда на хрен!

– Это понятно, это на данный момент мы все мечтаем, а вот в жизни.

– Я и говорю. Мне иногда сон снится – берег океана, или моря, не знаю, дюны, камыш какой-то сухой и дом деревянный. А в нём занавески белые полотняные на ветру хлопают, как паруса.

– Красота.

– Точно красота. Думаю, это где-нибудь в Америке может быть. И я это всё так отчётливо вижу, как наяву, аж жуть берет. Даже в ногах ощущение, что они в песке вязнут.

– А мужчина? – Спросила Яна.

– Какой мужчина?

– Не знаю. Там обязательно должен быть мужчина. Без мужчины никак.

– Может быть, он в доме прячется? – предположила Оля.

– Нет, наверное, он на рыбалку уехал или в банк, – рассмеялась Яна.

– Ну да! – согласилась Маша. – Как у Охлобыстина: «Ты суслика видишь? Нет. А он есть!»

– Эх, девоньки, а знаете, чего нам с вами сейчас действительно не хватает? – подала голос Марта Ефимовна.

– Ну?

– Бутылочки хорошего коньячка!

– А старушка-то наша пьяница.

– Ничего я не пьяница, просто разговор задушевный, так и хочется выпить.

– Я бы тоже не отказалась.

– И я.

– И я.

– И чего, спрашивается, нас в баре не завалило?

– Да чего тут у них в баре-то есть? Коктейли витаминные, тьфу, дрянь какая.

– Точно дрянь, лучше б коньячок.

– А я вино люблю белое. От него лицо не краснеет.

– У меня от любого вина краснеет, как флаг пролетарской революции.

– А давайте споем! От пения резонанса не будет.

– Давайте.

– «А над нами километры воды, а над нами бьют хвостами киты, и у нас с тобой на двоих одно лишь дыхание…»

– Маша!!! – Это было хором.

– Тихо, резонанс! Забыли?

– «Вот кто-то с горочки спустился…» – красивым сильным голосом завела Нина Алексеевна.

– «Наверно милый мой идёт», – подхватил нестройный хор.

Полностью песню никто не знал, поэтому на первом куплете она иссякла.

– Вам, Нина Алексеевна, надо со сцены выступать, у вас голос очень красивый.

– Спасибо. Я в институте в самодеятельности пела.

– Судя по вашей татуировке, это был рок.

– Точно.

– Интересно, сколько нам тут еще сидеть? Чего-то, Машенька, ваши бэтмены задерживаются. Не иначе как в колготках запутались.

– Или никто нас до сих пор не хватился. Никому-то мы не нужны. Ни трём мужьям, ни звезде экрана, ни двадцати торговым точкам, ни даже моим клиентам полоумным. – Маша тяжело вздохнула.

– Я уверена, что муж мой уже на ноги весь город поставил, – сообщила Яна.

– А кто у нас муж?

– Банкир. – Яна сказала это таким голосом, что у всех присутствующих создалось впечатление, что после этого она высунула язык и показала его Маше.

– Ну, допустим, – согласилась Маша. – Плюнул на конец года или ещё какие-то проблемы, не знаю, что там у банков бывает, и примчался спасать любимую жену. Бегает сейчас вокруг фитнеса нашего. Размахивает портфелем и кричит дурным голосом.

– Зачем же непременно бегать и кричать? Достаточно одного телефонного звонка, ну, или двух, чтобы весь город переполошить.

– Это хорошо. Нина Алексеевна, а звезда ваша? Банкир в тревоге – это замечательно, но вот если к нему ещё и растревоженную звезду экрана присовокупить, тогда эффект наверняка не замедлит себя ждать. Еще немного – и наше спасение будет на контроле у самого президента. По центральному телевидению покажут, как президент прилетает на вертолете и спасает роскошную платиновую блондинку из завала, ну и остальных уже до кучи. Банкир и звезда экрана вытирают слёзы умиления и рукоплещут. Дети и собаки машут флажками.

– На звезду рассчитывать бессмысленно. Эта звезда на съёмках вообще ничего не видит, не слышит и ни о чём не думает. Звезда в образе. А вот секретарша моя Алла наверняка не дремлет.

– А толку-то от секретарши много? Наверняка только ахи и охи.

– Не скажи! Секретарша тоже кучу тревожных звонков устроить может.

– То есть, думаете, что уж если президента не переполошит, то губернатора точно? Значит так, губернатор прилетает на вертолёте… Чу, слышите? Это стрекочет мотор вертолёта. «Блондинку на выход!» – командует губернатор в мегафон.

– Минуточку, господин губернатор, – вставила Яна. – Вот только губы накрашу.

– Девочки! Основная наша надежда, – заметила Марта Ефимовна, – на жителей близлежащих домов. У них наверняка отключили электричество и отопление. Так что аварийные бригады и всё такое уже вызваны, не беспокойтесь.

– Это в том случае, если близлежащие дома тоже не лежат в руинах. Вдруг и правда война началась?

– Маша! Какая война? Кому мы сдались? – возмутилась Нина Алексеевна.

– Мировой закулисе, конечно!

– Делать ей больше нечего, закулисе этой!

– Тогда инопланетяне налетели. Захватили все крупные города и скоро до нас доберутся. Есть-то им что-то надо.

– Понятно, а есть им, разумеется, больше некого, кроме меня, – вставила Яна.

– Правильно! Как ты догадалась?

– Девочки, прекратите! Так хорошо про мужчин говорили, давайте лучше истории разные рассказывать из жизни. Про любовь или что-нибудь хорошее.

– Знаю! Слушайте. В тёмной-тёмной комнате заперли как-то шестерых голодных баб…

– Маша!!!

– Тихо. Да что же вы всё время кричите-то? Нервные какие! Уж лучше пели бы. Запевайте, Нина Алексеевна!

– «Снег да снег кругом, путь далёк лежит…»

– А кто-то меня недавно за «одно дыхание» ругал?

– Виновата, просто эту песню точно все знают.

– Хорошо, давайте про ямщика. Своевременно, прямо в тему: «Замерзая он, чуя смертный час…»

– Нет, давайте лучше про голубой вагон, его точно все знают. «Скатертью, скатертью…» – затянула Яна.

– Ты ещё про голубого щенка спой. Как там? «Голубой, голубой, не хотим играть с тобой…»

– На тебя не угодишь.