Не верь, не бойся, не прощай - Сергей Майдуков

— Так я пошел? — спросил Евгений.

— Хлеба на обратном пути купишь? И молока…

— Хорошо.

Поручение Марины вылетело из головы Евгения, как только он очутился за пределами ее видимости. Первым делом мужчина отправился отнюдь не в полицию, а в копировальный центр, где попросил паренька напечатать, а потом и размножить небольшое объявление, в котором говорилось, что он якобы продает раритетные вещи из коллекции покойных родителей.

Расклеивая листочки на столбах, дверях и заборах, Евгений невольно вспомнил своих настоящих родителей, которые никаких коллекций не имели и в раритетах разбирались не больше, чем он сам. Маму он до сих пор любил так сильно, что не задумываясь отдал бы за нее жизнь, если бы такой обмен был возможен. А отец для него все равно что умер. Евгений старался не думать о нем. Не он ли свел в могилу маму своими вечными придирками?

Мелочный, скупой (бережливый, как он сам это называл), Зоряной-старший постоянно брюзжал, сдувал пылинки с мебели и переставлял вещи с места на место. Мама была другая — веселая, щедрая, открытая. Даже не верилось, что столь разные люди способны уживаться вместе. Но Евгений знал причину. С раннего детства. Этой причиной был он сам. Однажды Евгений подслушал, как родители выясняют отношения, и мама тогда сказала отцу: «Если бы не Женя, я бы тебя давно бросила, Плюшкин несчастный». — «Так уходи, — прозвучало в ответ. — Собирай манатки и проваливай на все четыре стороны!» — «Не могу, — печально призналась мама. — У каждого мальчика должен быть отец, хотя бы такой, как ты».

Евгений так не считал. Несколько раз он пытался поговорить с мамой и убедить ее, что они прекрасно проживут вдвоем, но она даже слышать об этом не хотела. По его предположениям, она уже знала, что у нее опухоль, и боялась, что после ее смерти сын останется один. Мама полагала, что жить с родным отцом лучше, чем в сиротском приюте, и, в общем-то, была права. Она никому не говорила о своей болезни до самых последних дней, когда уже не могла обходиться без обезболивающих лекарств. Ее смерть была ужасной. И Евгений до сих пор не мог простить отца за то, что тот ничем не облегчил мамины страдания. Себя он тоже не простил. Когда мама умерла, пятнадцатилетний Евгений катался за городом на лыжах с одноклассниками. При мысли об этом ему до сих пор хотелось стонать в бессильной муке и скрипеть зубами, пока они не раскрошатся.

Евгений провел рукой по лицу, словно снимал с него паутину, и обнаружил, что ноги привели его к райотделу полиции. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, мужчина вошел внутрь и попросил дежурного вызвать младшего лейтенанта Салазкина.

— Кабинет четырнадцать, — буркнул полицейский, уткнувшийся носом в один из простеньких кроссвордов, которые так любят разгадывать не очень умные или просто плохо образованные люди. Хотя нет, они их не разгадывают, а заполняют автоматически, потому что задания кочуют из журнала в журнал, неизменные, как строки Святого писания.

— Пусть Салазкин выйдет на улицу, — попросил Евгений.

— Чего? — Полицейский с недоумением уставился на него. — Слушай, тут слово незнакомое попалось. Популярное блюдо из яиц, семь букв, третья «че», предпоследняя «цэ». Впервые такое встречается. Чего это они? — Полицейский закрыл журнал, чтобы взглянуть на обложку. — Блюдо какое-то придумали. Я им кулинар, что ли?

— Яичница.

— Чего?

— Яичница, — повторил Евгений, сдерживая улыбку.

— О, точно! — просиял дежурный. — Тут у меня как раз «туя» на «я» заканчивается.

Туя, разумеется, туя. Она фигурировала во всех кроссвордах, попадавших на зону.

— Салазкина позовешь? — спросил Евгений.

— Да, сейчас. — Дежурный махнул рукой. — Подожди там.

Выйдя на крыльцо, Евгений стал наблюдать, как двое алкашей под присмотром полицейского моют патрульный автомобиль. Учитывая то обстоятельство, что все трое маялись с похмелья, зрелище было увлекательное, но появление Салазкина помешало насладиться им до конца.

— Привет, Костя, — сказал Евгений, протягивая руку.

— С ума сошел? — возмутился Салазкин. — Ты бы еще целоваться полез. Тут же везде глаза. Отследят, что с уголовным элементом общаюсь, в коррупции обвинят.

— Какой я тебе уголовник? — буркнул Евгений, опуская руку. — Да и ты на коррупционера не похож.

И в самом деле, Салазкин больше смахивал на старшекурсника, который вышел на перекур из института: джинсы, голубая рубашка, тесный ворсистый пиджачок с коротенькими рукавами…

— Ты по делу? — спросил младший лейтенант, настороженно поглядывая по сторонам. — Или просто так заглянул?

— По делу, — заверил его Евгений. — Я ведь собственное расследование провожу…

— Да? И нарыл что-нибудь?

— Еще как. На моих глазах трех человек завалили. Из-за антиквариата.

— Стоп! — Салазкин предостерегающе вскинул руку, обтянутую узким рукавчиком. — Об этом подробнее. Но не здесь. Видишь стройку за забором? Там потолкуем. Я первый пойду, а ты подожди несколько минут.

Евгений охотно подчинился. Его охватило волнующее предвкушение победы. Здорово все-таки, что в полиции служат такие парни, как Костя Салазкин. Может быть, опыта им и не хватает, но это полностью компенсируется врожденной честностью и стремлением к справедливости. С Салазкиными страна не пропадет, не погрязнет окончательно в трясине коррупции. Такие, как Костя, ее вытащат. Сегодня они младшие лейтенанты, а завтра майоры или даже полковники…

Пробравшись сквозь щель в ограде, Евгений поискал взглядом молодого полицейского и нигде его не заметил. Строительная площадка была безлюдна. Работы здесь давно не велись: может быть, у заказчика закончились деньги, а может быть, экспертиза выявила наличие грунтовых вод под фундаментом или еще какую-нибудь неприятность.

Вертя головой, Евгений сделал несколько шагов, и его обувь тут же запылилась. Многоэтажный дом настороженно следил за ним черными прямоугольными глазницами, рассеянными по фасаду. Стройку никто не охранял: тут уже украли все, что можно было украсть. Остались лишь неподъемные предметы: штабеля плит, бетономешалка, позабытая секция подъемного крана, похожая на толстенную клетку для динозавра. Но куда же подевался младший лейтенант Салазкин?

Евгений в очередной раз осмотрелся вокруг.

— Эй!

Повернув голову на приглушенный окрик, он увидел полицейского в пустом дверном проеме, который так и не стал входом в подъезд. Салазкин нетерпеливо махнул рукой. Осторожно ступая среди строительного мусора, Евгений приблизился. Младший лейтенант курил, быстро и часто поднося сигарету к губам. Почувствовав запах табака, Евгений в очередной раз похвалил себя за то, что нашел в себе силы отказаться от курения. Дурацкое, в общем-то, занятие. Вместе с дымом пускаешь на ветер здоровье и деньги, а какие-то толстосумы потешаются над тобой, набивая карманы.

— Конспирация? — улыбнулся Евгений.