Путь к империи - Наполеон Бонапарт

Наполеон несколько опасался южных провинций, помня, как враждебно встретили его там, когда он отправлялся в изгнание. Поэтому он отправился в обход, через горы, еще покрытые снегом. Но уже по пути к нему начали присоединяться солдаты и народ, и его отряд все увеличивался. В Дофине толпа восторженно встретила его, и его путешествие в Париж превратилось уже в торжественное шествие.

В Гренобле он наткнулся на королевский батальон, посланный, чтобы захватить его. Он вышел к солдатам один, безоружный, в своем знаменитом сером сюртуке, и, раскрыв грудь, крикнул гренадерам: «Кто из вас хочет застрелить своего императора?» С криком «Да здравствует император!» солдаты побросали свои белые кокарды и, вместе с офицерами, с триумфом проводили его в Гренобль. По дороге к ним присоединялись тысячи крестьян, и дальше уже массы народа сопровождали его от одной деревни к другой.

Это было беспримерное шествие, и остановить его было невозможно. Войска, которые посылались ему навстречу, переходили на его сторону и только увеличивали число его приверженцев. Маршал Ней, покинувший его раньше и даже похвалявшийся, что он привезет его в Париж в клетке, теперь перешел на его сторону со всем своим отрядом.

Свершилось неслыханное в истории событие – и словно сбылось пророчество одной из его прокламаций: «его орел пролетит от колокольни к колокольне, до самых башен собора Парижской Богоматери!»

Роялисты растерялись, и началось повальное бегство из Парижа. Бежал и король Людовик XVIII, с такой поспешностью, что даже забыл в своем письменном столе секретные донесения Талейрана из Вены. А вечером, 20 марта, Наполеон уже занял свои прежние покои в Тюильрийском дворце.

Франция снова переживала период сильнейшего возбуждения. В сущности, восстановление империи было совершено самим народом, хотя и с помощью армии. Крестьяне и рабочие переходили на сторону Наполеона даже раньше солдат, потому что видели в его возвращении гарантию того, что главные приобретения революции будут сохранены. Как будто снова начиналась революция, возникали союзы и клубы «для защиты свободы», «для защиты прав человека», «для борьбы с инквизицией монахов и тиранией дворян» и т. д.

На улицах Парижа опять стали раздаваться звуки революционных песен и показались красные фригийские шапки. Газеты и брошюры заговорили революционным языком, и даже появилась проповедь террора ради спасения отечества. У многих действительно возникали опасения, что возобновятся революционные ужасы, и Наполеон мог с полным правом сказать тогда: «Мне стоит только сделать знак или даже просто только посмотреть сквозь пальцы – и дворяне будут перебиты во всех провинциях. Но я не хочу быть королем Жакерии!..»

Наполеон, конечно, желал бы вернуть прежнюю полноту власти, но ему со всех сторон давали совет отказаться от абсолютизма. Впрочем, он и сам видел, что надо дать Франции более либеральную конституцию. Он уже отменил цензуру, чем широко воспользовалась печать, а для выработки проекта конституции он образовал особую комиссию, в число членов которой попал и Бенжамен Констан, несмотря на то, что он написал памфлет, направленный против «тирана», как только узнал о бегстве Наполеона с Эльбы.

Так началась знаменитая империя «Ста дней», представлявшая, в сущности, отчаянную борьбу человека с превратностями судьбы. Наполеон по-прежнему обнаруживал громадную энергию и опять работал по 16–18 часов в сутки. Новая конституция, так называемый дополнительный акт, была объявлена в апреле, а 1 мая был издан декрет о выборах представителей.

Затем 1 июня на Марсовом поле произошло собрание делегатов избирательных коллегий, известное под именем Майского поля. Все были торжественно настроены и ожидали чего-то необыкновенного, но все дело ограничилось пышными бессодержательными фразами, сказанными Наполеоном, и все почувствовали себя разочарованными. С самого начала обнаружилась натянутость отношений. Заявлениям Наполеона мало доверяли и сомневались в его искренности, и поэтому, в своем ответном адресе на тронную речь, палаты преподали ему наставления, которые его очень обидели.

Впрочем, и Наполеон чувствовал себя не на своем месте в роли конституционного монарха. Но силы его были уже не те. Он начал обнаруживать нерешительность, то падал духом, то раздражался, а иногда делался задумчив и кроток, и плакал, глядя на портрет своего сына. Близкие люди говорили, что просто не узнают его!

Возбуждение, охватившее народ при возвращении Наполеона, стало падать. В палату депутатов были избраны в большинстве либералы и республиканцы. Из провинций Наполеону доносили, что всеми снова овладевает уныние. Все боялись новой войны, а между тем она была неизбежна. Известие о возвращении Наполеона разразилось, как гром, на Венском конгрессе, где съехавшиеся монархи и дипломаты развлекались и ссорились из-за дележа Наполеоновского наследия.

Дело могло дойти до полного разрыва и даже до войны. Но появление Наполеона, произведшее впечатление разорвавшейся бомбы, примирило всех, и вновь образовалась коалиция, чтобы в последний раз низвергнуть Наполеона и окончательно лишить его возможности творить зло!

Наполеон тщетно пытался уверить державы в своем миролюбии и обращался к ним с мирными предложениями. Ему никто не верил и не принимал его предложений. Даже письма его оставались нераспечатанными. А его жена объявила, что она не желает возвращаться в Париж, и заменила французскую гувернантку своего сына, «римского короля», австриячкой!

И вот начался последний акт трагедии. Но Наполеон уже не был прежним баловнем счастья, и его твердая вера в свою судьбу пошатнулась. Это замечали и все его полководцы. 18 июня произошла знаменитая битва при Ватерлоо, закончившая политическую карьеру Наполеона. Французская армия, под начальством самого императора, была разбита англо-прусским войском под начальством Блюхера и Веллингтона.

Это была кровавая битва, стоившая союзникам еще большего числа жертв, нежели французам. Наполеон поскакал в Париж, а за ним осталось поле, усеянное 30 000 убитых, своих и врагов, которые поплатились сильнее, хотя и одержали победу. Блюхер погнался за уцелевшими остатками французского войска, а за ним и вся вооруженная Европа направилась к границам Франции. В Париже произошло смятение.

Но Наполеон еще не считал все потерянным, так как враги подвигались врассыпную и действовали вяло и недружно. На границе крупные французские отряды победоносно отражали натиск русских и австрийцев. Рабочие предместий и беглецы из-под Ватерлоо кричали об измене и требовали диктатуры. Буржуазия же боялась новых войн. 22 июня палата представителей потребовала от Наполеона, чтобы он отрекся от престола в пользу своего сына. Наполеон растерялся и подписал отречение. Тотчас же была назначена директория, или временное правительство, под председательством Фуше. Наполеон же удалился в Мальмезон.

Так кончилась империя «Ста дней». Союзники опять подступили к стенам Парижа и громили его форты, а дивизия ветеранов, проходившая мимо Мальмезона, кричала: «Да здравствует император! Долой Бурбонов! Долой изменников!» Наполеон послал сказать директории: «Сделайте меня простым генералом. Мне хочется только раздавить врага, принудить его к благоприятному миру. Затем я удалюсь».