Будешь моей мамой - Ирина Волчок

— Ань, иди ко мне, — позвал он и взял дочь на руки. — Я тебя нынче не выпущу. А то опять потеряешься, что тогда делать?

— Чего это я потеряюсь? — возроптала Анна, но на руки к нему пошла охотно, и за шею обняла, и клюнула в щеку сложенными бантиком губами. — Как это я потеряюсь, если мы все время с Оленькой? Подумай своей головой! — Анна помолчала, посопела и вдруг прошептала ему в самое ухо: — А если я опять потеряюсь, Оленька меня опять найдет.

Игорь почувствовал новый укол ревности. Хотел ответить построже, но не успел — ответила Ольга. Она шла в паре шагов перед ним и, по его разумению, никак не могла слышать шепот Анны.

— Я тебе потеряюсь! — тихо произнесла она, не оглядываясь. — Если опять что-нибудь такое выкинешь, я… уйду. Насовсем.

— Нет! — крикнула Анна так испуганно, что Игорь остановился и крепко прижал ее к себе. Он и сам вдруг страшно испугался. Как это Ольга уйдет? Насовсем!

Ольга тоже остановилась, обернулась к ним и, кусая губы, пояснила:

— Я сказала «если».

Анна сразу успокоилась, заулыбалась, протянула к ней руки и заговорила с подхалимской интонацией:

— Я не потеряюсь. Вот увидишь. Только ты близко иди, а то вдруг сама потеряешься.

— Размечталась, — буркнула Ольга и тронула пальцем протянутую лапу Анны. — Не надейся, ты от меня так просто не избавишься.

И пошла рядом. И они с Анной опять начали шептаться, а Игорь в который раз вспомнил рекламу слухового аппарата — как он там назывался-то? Надо, наконец, найти эту приладу, а то так и будет при них всю жизнь глухонемого изображать. Всю жизнь… Вот бы здорово, а?

В магазине он был молчалив и задумчив и целый час ходил от прилавка к прилавку, послушно следуя указаниям Анны и покупая все, что она требовала: желтое стеклянное блюдо — потому что блестит, деревянную расписную миску — потому что не бьется, огромного плюшевого бегемота — потому что огромный. Выбор продуктов Игорь взял в свои руки и теперь шел обвешанный свертками и пакетами, да еще и с Анной на руках. Ольга шла рядом — несла плюшевого бегемота. Он посматривал на нее с затаенной улыбкой: Ольга обнимала игрушку так, будто это живое существо. Это чудовище удобно устроилось у нее на руках, положив уродливую башку ей на плечо, довольно поблескивая стеклянными глазами и улыбаясь розовой бархатной пастью. На Ольгу все оглядывались, и она, замечая это, хмурилась и кусала губы.

Странно, в который раз отметил Игорь, он с ними и не видел, чтобы женщина так болезненно воспринимала заинтересованные взгляды. Вот, наверное, почему она черные очки носит — чтобы еще больше не пялились. Нет, правда, как странно все это… Попробовать, что ли, у Галки об Ольге что-нибудь повыспрашивать?…

Они жили в Семине больше недели, а Ольга все никак не могла привыкнуть к удивительному месту, и к удивительному саду, и ко всему удивительному, что наполняло дом, двор и сад. Она-то думала, что лучше их с Чижиком закутка в городской квартире Серебряных ничего быть не может. Нет, там тоже очень хорошо. Но оказывается, бывает и лучше. Намного, намного, намного лучше! Настолько, что и сравнить ни с чем нельзя. Она ничего подобного в жизни не видела. Впрочем, она вообще почти ничего в жизни не видела… Где она до сих пор была? Один раз — в Одессе, еще в детстве, ее родители туда возили. Несколько раз в Москве — в институте имени Гельмгольца. И в Тарту, когда ездила хоронить маму. И все, что она помнила о поездках, — это страх, боль и тоска.

А ни в какой деревне она никогда раньше не бывала. И не представляла, что деревня может быть такой… такой сказочной. Собственно, сама деревня находилась в стороне, на другом берегу пруда. Ольга ее пока не видела. Да не очень-то и хотелось. Не до деревни ей, она еще и усадьбу, куда Игорь Дмитриевич их с Анной привез, не успела даже наполовину исследовать. Но то, что успела, нравилось ей до холодка под ложечкой, до пресечения дыхания.

«Деревенский дом» Серебряных оказался двухэтажным затейливым строением из камня, кирпича и дерева, с широкими пологими ступенями, ведущими на открытую веранду первого этажа, с балконом, опоясывающим почти весь второй этаж, с двумя вычурными, как кукольные домики, мансардами, асимметрично торчащими над плоской крышей с перилами. Окна первого этажа были все разные: одно — высокое и узкое, как бойница, другое — прямоугольное, огромное, с толстым затемненным стеклом, еще два — небольшие стрельчатые витражи с частым узорчатым переплетом. А на втором этаже окон не было — только огромные застекленные двери, ведущие на балкон. Кукольные мансарды светились кукольными окошечками, занавешенными кукольными шторками с оборочками и бантиками. Кукольные двери мансард выходили прямо на крышу. А на крыше стояли круглый стол, несколько полотняных шезлонгов и множество ящиков и горшков с цветами. Дом был не так красив, как мил, забавен и немножко нелеп. Но и нелепость эта была словно намеренной. Снаружи он не выглядел слишком большим, но внутри оказался неожиданно просторным, очень удобным и супероборудованным. Но тоже не совсем обычным — множество лестниц и переходов самым немыслимым образом соединяли внутренние помещения так, что из любой комнаты можно было попасть и в любую другую, и в мансарду, и на крышу, и на балкон. Исключение составляла маленькая комнатка на втором этаже — в ней даже двери на балкон не было, просто обычное большое окно. И никаких потайных дверей, ведущих бог знает куда. В эту комнату можно было попасть только из смежной, где были еще две двери — на балкон и в небольшой внутренний холл второго этажа. Эти две комнаты и стали их с Чижиком гнездом: маленькая, вмещавшая только кровать, столик и низкое мягкое кресло, — спальней Анны, а комната побольше, с широкой тахтой, тумбочкой в изголовье, двумя креслами и огромным встроенным шкафом, занимающим целую стену, — Ольгиной спальней. Хорошие комнаты. Если бы Ольга сама выбирала комнату для Чижика в этой петле Мебиуса, и тогда лучше не нашла бы. Странный дом. Не может быть, чтобы какая-нибудь из лестниц не вела в тайный подземный ход… Надо будет поискать в свободное время.

И двор тоже очень хороший. Большущий, ровный, весь заросший клевером. Его прорезала единственная усыпанная гравием дорожка, ведущая от ворот к гаражам. Гаражи находились на первом этаже маленького двухэтажного домика, расположенного чуть в стороне от большого дома, ближе к воротам. А над гаражами две отдельные комнаты — на всякий случай, объяснил Игорь Дмитриевич, вдруг кто-то неожиданно приедет. Или Саше-маленькому придется на ночь остаться.

Еще лучше был задний дворик с беседкой, оплетенной хмелем, небольшой печью под открытым небом, столом, окруженным вкопанными в землю скамейками, и маленьким бассейном, выложенным светло-зеленым кафелем. Сад был большой, довольно старый, немножко запущенный, но и это Ольге нравилось. Когда днем после обеда Чижик засыпал, она выбиралась в сад и бродила там в сопровождении двух немецких овчарок — Розы и Цезаря. Собаки были тоже очень хорошие. Она с ними сразу подружилась, потому что Роза и Цезарь любили Чижика, умели с ней играть, а главное — следить, чтобы с Чижиком ничего плохого не случилось. Саша-маленький объяснил, что Розу и Цезаря специально учили для службы слепым. Очень хорошие собаки.