Другая история принцессы - Наталья Алексина

Ярвин молчал, и Эйслинг тоже умолкла. Так они и проехали остаток пути лишь под стук копыт.

Когда оказались в деревне, Ярвин сам снял Эйслинг с лошади и несколько мгновений смотрел ей в глаза. Она подумала, что сейчас он поцелует, и напряглась – слишком чужим был этот безбородый светлокосый варвар.

– Ты не боялась дракона, но боишься меня. – Он вдруг улыбнулся. – Поверь, я очень редко кусаюсь.

«А дракон не кусался никогда», – подумала Эйслинг.

– И злюсь, только когда мне врут, – добавил Ярвин и отошел.

Широкая дорога была запружена людьми. Десятка три крепких мужчин стояли вокруг Уны, а поодаль собрались местные женщины. В противовес им толпу разрежали всего пятеро варваров в светлых стеганых рубахах и темно-коричневых жилетах.

При приближении Ярвина разговоры стихли. К нему сразу вышла пожилая женщина. Она то и дело трогала узловатыми пальцами толстые седые косы, которые лежали на груди. Женщина остановилась и с расстановкой заговорила на своем языке, но Ярвин ее оборвал:

– Говори на ресляндском. Пусть все слышат, что нам нечего скрывать.

Женщина бросила всего одно слово на своем языке, Эйслинг почудилось, что это ругательство, но Ярвин лишь покачал головой.

– Асара, говори на ресляндском. Что здесь произошло и почему Гелат уверен, что вы собрались драться?

– Потому что они хотят забрать дом, который мы починили, – спокойно ответила Асара.

– Это наш дом, – уверенно сказал знакомый Эйслинг Рон и вышел вперед. – По какому праву вы его заняли? Да еще на три других глаз положили.

– Мы освободили вас от дракона и взяли за это награду, – ответила Асара. – Могли всех убить, а пришли с миром и взяли всего-то разрушенные дома!

– Это хорошие дома! Там только крыши сгорели, а вы просто пришли и поселились. А как же семьи, которым они принадлежат? И что же, если вы убили дракона, вам все можно? И дома брать, и честных девушек пользовать?

– В них никто не живет, вы сами об этом болтали. А первый захотели вернуть, только когда мы перестелили крышу. Одно слово – ресляндцы.

Поднялся крик, казалось, еще немного – и все тридцать мужчин бросятся на одну пожилую женщину.

– Тихо! – крикнул Ярвин. Да так зычно, что люди оторопело умолкли. – Покажите дом, из-за которого спор.

Люди расступились, чтобы все увидели одноэтажный деревенский домик с кое-как прикрученными ставнями. Эйслинг прекрасно помнила его. Корн как-то рассказывал об этом доме, который пострадал первым. И на ее памяти вместо крыши всегда был лишь провал, а дверь висела на одной петле.

Но сейчас перед ней стоял вполне пристойный домишко. Крыша из соломы приятно желтела и отражала солнце, новая дверь сияла свежими досками. Следы былой разрухи еще не стерлись, и здесь не помешало бы подлатать стены, но жить уже можно. Варвары постарались на славу.

– Мы вернем вам этот дом, – начал Ярвин, и варвары возмущенно заговорили, но ярган остановил их взмахом руки. – Мы вернем вам дом… Если вы заплатите за работу.

Молчание затягивалось. Варвары ждали и хмуро переглядывались. В конце концов Рон снова заговорил:

– Вы и так живете на нашей земле. И нам же за это платить? Твои люди, ярган, отнимают дома и зажимают наших женщин, нам не нужны такие соседи. Уходите отсюда подобру-поздорову.

– Ты ошибаешься, когда говоришь о своей земле. Она не твоя, – ответил Ярвин, и рядом с ним вдруг проступил барс. Днем он просвечивал, но от этого выглядел еще более опасным. Огромный зверь мотнул головой и сел у ног хозяина.

Люди в напряжении замерли, а Ярвин опустил руку на холку барса.

– Хилбор теперь принадлежит мне. И мой народ будет жить здесь. – Он обвел собравшихся взглядом и веско добавил: – Только от вас зависит, будем ли мы жить мирно или нет.

Вдруг из гущи людей вперед протолкнулся низкорослый мужчина, которого Эйслинг раньше не видела. Только сейчас она осознала, что половины этих людей еще два дня назад здесь не было. Сплошные незнакомцы, а вместе с ними те, кто считал, что принцесса должна умирать от голода в логове дракона. А во главе всего Рон, вздумавший ее пугать каких-то три дня назад. К несчастью деревенских, Эйслинг очень хорошо запоминала тех, кто к ней плохо относился.

Прежде чем неизвестный мужчина стал говорить, она прочистила горло.

– Рон, скажи, как звали хозяина этого дома, о котором спор?

Рон нахмурился и промолчал.

– Его звали Аллен, – подсказала Эйслинг, про себя благодаря Корна за сведения и предупреждения. – И я знаю, что Аллен не вернется. Его дом горел чаще других, но он не уходил. А однажды обезумел и выбежал под огонь дракона. Его жена умерла от испуга. Трагичная история, которую вы почему-то забыли.

– Мы все помним, – огрызнулся Рон. – И знаем, кто и где жил. Эти четыре дома, которые облюбовали варвары, можно отдать своим. Тем, кто прятался в Хилне и теперь готов вернуться. А не этим дикарям. Я думал, что хоть ты будешь на нашей стороне, принцесса Эйслинг.

– Как и любой хороший правитель, я на стороне справедливости, – ответила Эйслинг, молясь, чтобы Ярвин не разозлился, слыша, как она себя называет.

Тот мужчина, который проталкивался вперед, бросил шапку к ногам Ярвина. Он, похоже, не знал, как еще привлечь внимание.

– Какая же это справедливость, когда они насилуют наших дочерей?!

Поднялся шум, в котором женщина с толстыми седыми косами громче других кричала о вранье и требовала привести ту самую обесчещенную девушку.

Неужели правда?

Эйслинг бросила взгляд на Рона, потом на низенького мужчину, который требовал справедливости. Вряд ли врут, поняла она. Под ложечкой засосало от плохого предчувствия. Деревенские все громче кричали, а варвары начали огрызаться. Дело грозило обернуться бойней. Эйслинг вытерла вспотевшие руки о широкие штаны. Варвары оказались дикарями, Варна была права на их счет. А вот сама Эйслинг обманулась сонным видом Гундрига и сдержанностью мужа. Только теперь она все равно с ними, в этой деревне ей больше не на кого рассчитывать.

Где-то в толпе мелькнул Гелат, единственный варвар с внушительной бородой, он оттащил Асару и прикрикнул на Рона.

Вдруг над орущей толпой раздался рык! Местные по привычке присели, будто ждали дракона. Но от его рева закладывало уши, а здесь слышалось совсем другое – предупреждающий рык грозного, но обычного хищника.

Барс, сидящий у ноги Ярвина, оскалился и поднялся. В то же мгновение ярган сцепил зубы и сжал кулаки. Эйслинг уже видела такое, и ей захотелось, чтобы барс остался. Варваров же мало, а толпа готова броситься! В руках деревенских мелькали лопаты, вилы и дубины. Но зверь будто пошел рябью и медленно растаял.

К Ярвину подошел Гундриг, ненавязчиво подставляя плечо. Но ярган расправил плечи и, несмотря на бледность, теперь выглядел еще злее.