Ученик поневоле - Александр Курзанцев

Тут в проулке показалось новое действующее лицо. В длинном чёрном плаще поверх такого же чёрного платья. Это, вне всяких сомнений, была та самая Инга, которую вызвал инквизитор. И была она стопроцентная ведьма – обострившиеся в последнее время чувства мне об этом сказали совершенно ясно.

Она прошла, не удостоив меня даже взглядом, подошла к Амнису, провела рукой над останками, а затем глухим и не слишком приятным голосом произнесла:

– Всё верно, это проклятье. Вот только влито в него… Ни одна ведьма в одиночку такое не осилит. Я бы сказала, что работал полноценный ковен, но тогда бы я почувствовала несколько разных отголосков дара, а тут один и какой-то странный…

– Чем странный? – переспросил инквизитор, всё больше мрачнея – похоже, известия были не самые веселые.

– Не пойму… – ведьма рассеянно оглядела каменные стены подступающих к переулку домов, землю, нас, подняла голову вверх, затем снова опустила взор на нас…

Тут мы пересеклись взглядами, и она вздрогнула. Я увидел, как зрачки её, и так огромные, резко расширились до самых границ радужки, и, подняв узловатый палец, она практически завизжала:

– Это он! Это его сила, я чувствую!

На меня, казалось, обрушился поток ледяной воды, а следом, словно громовой раскат, по ушам ударил рык инквизитора, чьи руки мгновенно засияли от творимой волшбы:

– Не двигаться, стоять на месте!

И ещё взгляд Глушакова, режущий словно клинок…

Я закрыл глаза и подумал: «Вот сейчас – точно песец!»

– Почему вы убили этих двоих?

Я в пятый раз тяжело вздохнул. И ответил – тоже в пятый раз:

– Никого я не убивал…

* * *

Конвоировали меня до застенков инквизиции три ведьмы и десяток вооружённых охранников – не знаю уж, как именно эта стража у инквизиторов зовется. Причём не просто вели, а держали наготове что-то поубойней – я ясно чувствовал, что эти дамы средних лет и невыразительной наружности готовы мгновенно спустить на меня подготовленные и заправленные под завязку заклинания. Охранники предлагали ещё в антимагические кандалы заковать, но инквизитор лишь поморщился и бросил, что они тут не помогут, проворчав себе под нос, мол, опять в ночную смену один молодняк понагнали.

С четверть часа мы петляли по улочкам, распугивая случайных прохожих, пока не пришли к мрачному, возвышающемуся серой глыбой в ночном сумраке каменному зданию. Сначала попали в небольшой внутренний дворик за массивными воротами с двумя пикинёрами, а затем – в глубокий каменный подвал, живо вызвавший нехорошие ассоциации с пыточными застенками.

Впрочем, пытать меня пока никто вроде бы не собирался. Мы прошли мимо камер с массивными ржавыми решётками и оказались у обитой металлическими полосами и какими-то символами из серебристого металла двери. Туда, в почти пустое помещение с намертво вделанным в пол стулом посредине и столом в углу, меня и завели.

Старший инквизитор Амнис сел за стол, а ведьмы и стража рассредоточились вдоль стен, после чего все дружно уставились на меня. Сжавшись под колючими взглядами, я попытался сесть на стул, но был остановлен жёстким окриком инквизитора:

– Стоять! Сначала одежда.

– Что «одежда»? – не понял я.

– Снять всю, до нижнего белья.

Спорить было бесполезно, и я начал медленно стягивать с себя сначала безрукавку, а затем сапоги и рубаху со штанами, снова оставаясь с верными мне до конца майкой и трусами. Подумал ненароком: «Видать, в этом мире мне просто суждено постоянно рассекать в неглиже».

Сложенную на полу кучку вещей проверила одна из ведьм, после чего их быстро унесли. Я проводил вещички сожалеющим взглядом. Вернутся ли ко мне назад они? Непонятно. Да и перед Глушаковым было несколько неловко – оно хоть и не по моей вине, но всё же одёжка мне, по сути, была вручена под ответственное хранение.

– Садитесь!

Я сел, ёжась от неприятного сквозняка, продувающего по голым ногам. Низкий каменный потолок давил, нагоняя беспросветную тоску, и мысли об одежде как-то быстро улетучились – самому бы отсюда выбраться. А инквизитор, достав писчие принадлежности, заскрипел пером по бумаге.

– Имя?

– Павел.

– Полностью!

– Ширяев Павел Алексеевич.

Опустив голову, чтобы не смотреть на инквизитора, я разглядывал выложенный полированными плитами пол. Голос собеседника желания пуститься в пространные рассуждения не вызывал, поэтому отвечать я старался кратко.

– С какой целью прибыли в империю Карн?

– Я не прибыл, меня привели.

– Подробнее.

– Появилась преподаватель академии и сообщила, что я значусь в списках учеников, после чего забрала сюда.

Амнис оторвался от письма и, коротко глянув на меня, уточнил:

– Её имя?

– Марна.

– Проверить, – он немигающим взглядом проводил одного из стражников, что тут же нырнул в дверной проем, и продолжил: – Как долго обучаетесь в академии?

– Три дня.

Перо замерло на секунду, но затем снова побежало по бумаге. И всё же я ясно увидел, что мой ответ слегка выбил инквизитора из колеи, и заметил быстрые переглядывания ведьм.

– Проклятья – единственный дар? – впрочем, тон его не изменился ни на йоту. Видимо, профессионал.

– Нет.

– Какие ещё?

– Все тёмные и друидизм.

И снова переглядывания, теперь уже с шепотками.

– Кто определял наличие дара?

– Ректор Кхан.

– Сам?

– Да, – кивнул я.

– Почему выбрали проклятья?

– Не знаю, – пожал я плечами, впервые позволив себе отойти от простого ответа на вопрос. Формат обычной беседы, хоть и в несколько напрягающей обстановке, потихоньку стал возвращать мне утраченную было надежду на положительное разрешение этого недоразумения. – Кхан предложил мне выбрать – ну я и выбрал. Кто же знал, что у вас тут с этим так…

Я осёкся, напоровшись на заострившийся взгляд Амниса. Тот, правда, замечаний мне делать не стал, ограничился – через пару секунд сверления глазами – очередным вопросом:

– Ранее магической деятельностью занимались?

– Нет.

– В связи с магическими сущностями высшего порядка вступали?

– Нет.

– Древние артефакты, места силы находили?

– Нет.

– Укусам оборотней, вампиров, других магических существ подвергались?

– Нет.

– В интимных отношениях с представителями магических рас состояли?