Твои сладкие губы - Эрин Маккарти

– Надеюсь, ты голодна? Мне одному не под силу одолеть такое количество еды. Забавно: эти пакетики кажутся крохотными, а на блюдо всегда вываливается не меньше килограмма снеди. Просто диву даюсь этим китайцам! Как они проделывают такой фокус?

Лорел засмеялась, хотя смех вышел несколько натянутым.

– Расскажи мне об этом доме, – попросил Рассел. – Как я понял, Уилкинсы переехали сюда в пятьдесят седьмом? Как же вышло, что в особняке живете только ты и мать? Твои родители разведены?

Он хотел, чтобы девушка переключилась на какую-нибудь нейтральную тему и забыла о неловкости.

Она подтолкнула свою тарелку под очередной пакетик, внимательно глядя, как вываливаются тушеные овощи с грибами.

– Нет. Родители отца действительно купили дом в пятьдесят седьмом, но позднее перебрались во Флориду, а особняк оставили сыну. Я выросла в этом доме. А отец умер, когда мне было девятнадцать.

Рука Рассела коротко дрогнула.

– О, прости. Тебе пришлось нелегко.

– Да, нелегко, – откликнулась девушка. – У тебя такой тон, словно…

– Мои родители погибли год назад. Была ужасная авария. – У Рассела перехватило горло. Говорить о смерти родителей до сих пор было тяжело, и он старался избегать этой темы.

– Боже! – Пальцы Лорел взметнулись вверх и сжали его ладонь. – Я очень тебе сочувствую. Наверное, это было страшным ударом, вот так, в один день потерять обоих родителей?

– Мне… до сих пор тяжело вспоминать. – Рассел хмыкнул – Впрочем, мне ведь уже тридцать, так что мне было проще. А вот мой младший брат Шон переживал куда сильнее. В марте ему исполнится четырнадцать, парень живет со мной, а я не лучшая замена родительскому теплу.

Лорел моментально позабыла о своем смущении. Подумаешь, позволила мужчине задрать на себе юбку через пятнадцать минут после того, как он вошел в дом! Разве это сравнится с теми трудностями, которые он перенес?

В глазах Рассела, когда он говорил о брате, появилось выражение растерянности и сожаления: он явно считал себя никчемным утешителем для подростка, потерявшего родителей.

– Шону повезло, что у него есть старший брат, – твердо сказала Лорел. – Без тебя ему пришлось бы туго.

Расс невесело рассмеялся.

– Вот уж не уверен. Понимаешь, я ни черта не разбираюсь в детях. Из меня вышел паршивый воспитатель. Шон постоянно хмурится и огрызается. Он стал упертым, словно осел, и я виню в этом себя.

– Но ведь это типичное поведение для подростка. – Рассел выдавил соус из пакетика.

– Может быть. Но я совершенно не знаю, как себя вести.

– Может, еще рано переходить к каким-то конкретным мерам? Твой брат все еще оплакивает близких. Дети по-разному воспринимают смерть. – Лорел нахмурилась. – Когда умер мой отец, я стала сама не своя. Представляешь, целыми днями что-то жевала и смотрела телевизор. Любые программы, все подряд! Я очень страдала.

– И как долго это продолжалось?

– Возможно, это так и не прекратилось, хотя я научилась преодолевать свою тоску. Наверное, я стала самой собой совсем недавно. – Девушка лукаво улыбнулась. – Дней пять назад, когда встретила тебя в кафе.

Рассел смотрел на нее с недоверием, словно его мучили какие-то сомнения.

– Лорел, прежде чем мы окажемся в твоей спальне, я бы хотел кое-что прояснить, – сказал он тихим, интимным тоном, от которого у девушки зарделись щеки.

До чего же она ненавидела свою способность краснеть по всякому поводу! Это совершенно не подходило к ее новому образу – образу раскрепощенной и уверенной в себе женщины.

– Что именно?

– Как я понял, ты много лет не была… с мужчиной. А у тебя вообще есть сексуальный опыт?

Смущение вернулось снова, накатило волной, и прежний румянец не шел ни в какое сравнение с тем, который запылал на щеках Лорел теперь.

– Ты решил, что я девственница?! – изумленно воскликнула она.

Да уж, вот вам и образ сексуально раскрепощенной женщины!

Конечно, она не была девственницей. То есть технически не была, хотя едва ли ее пригласили бы в порностудию, чтобы она поразила всех своим опытом. Опыта ей сильно не хватало.

На лице Расса явственно проступило облегчение.

– Что ж, это хорошо.

Лорел подцепила вилкой зеленый стручок фасоли и добавила:

– Я занималась сексом шесть… нет, семь раз. – Впрочем, седьмой раз можно было не считать, поскольку приятель Лорел, с которым она ненадолго сошлась в колледже, был сильно пьян и так и не смог на нее взобраться, прежде чем молодецки захрапел.

Девушка подняла глаза и заметила, что губы Рассела поджались.

– Ужас какой, – искренне высказался Рассел. – Это почти то же самое, что ни разу. – Он озадаченно потер подбородок.

Лорел мгновенно ощетинилась.

– Жаль, что пришлось тебя разочаровать, – сказала она едва ли не чопорно – И я полагала, что мужчины тяготеют к девственницам. Этакая навязчивая сексуальная фантазия: быть первым. Врожденная тяга к победам любого рода.

– Только не у меня, – коротко ответил Расс. – У меня нет нужного такта и терпения, чтобы выпестовывать сексуальных львиц из неопытных девчонок. – Впрочем, в этом была лишь половина правды. Девственницы его не привлекали, зато наивность Лорел притягивала сильнее, нежели откровенность его предыдущих любовниц.

– Неужели тебя так удивило мое признание? – сухо спросила Лорел. У нее пропал аппетит, и она отодвинула тарелку. – Я ведь говорила, что давно не была с мужчиной. Мог бы и сам сообразить.

– Черт, я идиот, Лорел! Я обидел тебя? Прости. – Рассел встал и подошел к девушке, коснулся ее руки, принуждая посмотреть себе в лицо. – Я вовсе не хотел тебя задеть.

Лорел высвободила ладонь и отвернулась к окну. Ей было очень обидно. Но Расс снова поймал ее руку и наклонился ближе. Девушку, словно мягкое, уютное одеяло, окутал его запах.

– Просто я хочу быть уверен в том, что ты не пожалеешь о своем выборе. Может, мы стремимся к разным целям.

Лорел покачала головой. Неужели он не понимает, что как раз цель-то у них одна, хотя и относятся они к ней по-разному?

– Я не пожалею, это точно.

Рассел с минуту разглядывал ее лицо, словно пытаясь уловить на нем оттенок сомнения.

– Секс – это все, что я способен тебе дать. Удовольствие, но ничего большего. Я не готов к привязанностям. Мне нужно думать о братишке, и в моей жизни нет места постоянной женщине.

Гордость заставила Лорел издевательски закатить глаза и выпрямиться:

– А я не напрашивалась на большее. Удовольствие, но ничего большего, – поддразнила она.