Я стану ночным кошмаром - Екатерина Островская

— А вы что по этому поводу думаете? — обратилась Инна к гостю, продолжая цепляться за возможность остаться подольше.

— Кого-то засасывает работа, кого-то жизнь, кому-то мешают обстоятельства, кому-то собственная глупость. Только человек страстей не замечает ничего, кроме объекта своей страсти. Вся его жизнь становится зависимой лишь от одной цели — подчинить себе объект страсти. И не важно, к чему он стремится — сделать карьеру, разбогатеть или жениться на недоступной красавице.

— Встретить бы такого… — вздохнула Цигалова. — Человек страсти — это же так здорово! Моему Илье как раз темперамента и не хватает.

— Держитесь от таких людей подальше, — посоветовал Владимир.

— Увы, — снова вздохнула Инна, — уже замужем за одним из них.

— Я имел в виду другое: от человека страстей держитесь подальше, — пояснил частный детектив.

Когда Цигалова ушла, Владимир сообщил, что пришел вообще-то по делу. Вера кивнула, давая понять, что тоже общается с ним только в интересах их общего расследования. Но все равно стало немного обидно от того, что у него нет никаких других причин для визитов к ней.

— Меня очень заботит твоя безопасность, — начал разговор мужчина. — Я не могу предвидеть действия преступника и то, что он может замыслить против тебя. И постоянно находиться рядом не имею возможности.

— Это понятно, — согласилась Вера, а в ее голове по поводу последнего пронеслось: «А почему бы нет?»

— Электрошокер как оружие защиты — малоэффективное средство, газовый баллончик и вовсе бесполезен. А потому…

Владимир открыл свой портфельчик и достал из него пистолет.

— Считай, что это мой запоздалый подарок ко дню твоего рождения. Травматический, но можно стрелять и газовыми патронами. Пользоваться умеешь?

— Из боевого стреляла, из газового тоже.

— Магазин на тринадцать патронов, — продолжал Владимир. — Четырнадцатый можно оставлять в стволе, но не советую — когда-нибудь выстрелит в твоем кармане. Тринадцати патронов вполне достаточно. К тому же сам вид оружия уличных грабителей и прочих придурков отпугивает хорошо. А разик пальнешь, совсем здорово будет.

Гость посмотрел на нее задумчиво, хотел сказать что-то еще. Ей даже показалось, речь вот-вот зайдет не об оружии. Но Владимир кивнул:

— Мне бежать надо. Прости.

Вера снова осталась одна. Ужинать уже не хотелось. И вообще, зачем только она готовила!

Следующий день был опять переполнен ненужными делами. С утра очередное совещание — косноязычный полковник из главного управления решил выступить перед инспекторами по делам несовершеннолетних и участковыми. Рядом с Верой сидела незнакомая женщина с погонами майора и с увлечением раскладывала пасьянс «паук» на своем мобильном. Пасьянс раз за разом не сходился, и соседка, которой, судя по всему, было поручено возглавлять борьбу с правонарушениями в подростковой среде, тихо материлась.

— Вам, это самое, надо выявлять бесхозные подвалы, — советовал представитель главного управления, — заглядывать туда почаще на всякий пожарный. Пусть, это самое, ничего там криминального не обнаружите, зато подростки, мать их, будут знать, это самое, что у вас… то есть у нас… в смысле, у полиции все под контролем. И лишний раз пойдут в другое место пить свое пиво или колоться. А вы в курсе, что, по нашим оперативным данным, в школах курят травку? Не знаю, что они в ней находят. Я, например, даже запаха табака не переношу, хотя, между нами говоря, сам опером был… О чем это я? Ну да, это самое, про подвалы. А заодно следите за противопожарной безопасностью, это самое. С ней надо, как говорится, бороться всем миром. В смысле, с опасностью этой самой…

— Вот идиотство! — зло шепнула майор. — У нас в районе на учете почти пять сотен несовершеннолетних наркоманов и токсикоманов, а я должна еще и за пожарную инспекцию вкалывать?

Непонятно было, кому адресовала свой вывод женщина, потому что не отрывала взгляда от своего телефона. Но выступающий, судя по всему, услышал ее слова. Однако обратился почему-то к Вере:

— Вам, капитан Бережная, что-то не нравится?

Вероятно, потому, что из всех собравшихся знал именно ее. Неизвестно только откуда — она-то его точно прежде не видела.

— Мне нравится все, — ответила Вера.

— Ну, тогда вы, это самое, — строго произнес косноязычный полковник, — потерпите себе еще полчасика, а потом иронизируйте в утрированной форме.

Пасьянс у соседки наконец сошелся.

— Ура, день прошел не зря, — шепнула она себе под нос и откинулась на спинку скрипучего кресла.

«И для чего проводятся такие совещания? — подумала Вера. — И, наверное, специально для их проведения в городском управлении держат не умеющих говорить на человеческом языке полковников, которым нечего больше делать, кроме как советовать другим заниматься тем, чем и положено заниматься сотрудникам райотделов».

Было жаль потерянного времени. Потом еще пришлось идти подписывать акты о смерти. На ее участке ночью скончались двое: старушка, лежавшая без движения два последних года, и выписанный накануне из онкологической больницы пятидесятилетний мужчина. Зачем посылать по этим адресам участковых инспекторов, совершенно непонятно: участковый врач и в том, и другом случае уже констатировала смерть. А Вере надо было только подтвердить, что смерть не криминальная. Как будто участковый врач не заметил бы признаки насильственной смерти.

Тело умершего мужчины, накрытое простыней, лежало на диване в кухне однокомнатной квартиры.

— Смотреть будете? — спросила вдова. — То есть осматривать…

— А зачем? — пожала плечами Вера. — Врач ведь у вас был. А я только акт составлю. Но, если можно, в комнате.

Она села за стол и стала заполнять бланк, и только тогда хозяйка произнесла:

— Не было участкового врача. Ее ж убили, знаете, наверное.

Вера кивнула и спросила на всякий случай:

— Про нее что можете сказать?

Вдова пожала плечами:

— Симпатичная вроде, молодо выглядела. Мне больничные выписывала. Муж в последнее время вообще подняться не мог, вот она и давала мне бюллетень, чтоб я ухаживала за ним. Нарушала, конечно, но ведь не безвозмездно.

— Сколько же брала за липовый больничный?

— Почему липовый? Мужу в самом деле уход требовался. Кстати, мне на работе гораздо легче было бы, чем дома. Я прямо смотреть не могла, как он мучается.

— Так сколько?

— Тысячу рублей.

— Дороговато.

— Но ведь бюллетень был уже закрыт, и печать стояла: мне не надо было потом никуда бегать.

Вера собралась уходить и уже стояла в дверях, когда хозяйка сказала:

— Там парня задержали по поводу этого убийства. Так я хочу сказать, что это не он сделал.