Мадам Флер - Жаклин Санд

– Верно! – заговорил Анри, не в силах больше сдерживаться. – Я взял проект Менье за основу. Однако есть отличия. Он-то предложил использовать три воздушных винта и расположить их между гондолой и оболочкой. Управлять аэростатом предполагалось с помощью руля. Весь механизм должны были приводить в движение восемьдесят человек. Не думаю, что вскорости удастся создать воздушное судно, которое сможет поднять столько людей. Однако Менье выдвинул здравые идеи. В сущности, это был самый первый проект дирижабля – управляемого аэростата с двигателем.

– И самый реальный из всех имевшихся, – кивнул Годар, – «летучие корабли» не в счет. Однако я не соглашаюсь с вами, Анри, по поводу неосуществимости проекта Менье.

– Мы вечно из-за этого спорим, – хмыкнул Жиффар.

– Верно. Анри убежден, что поднять восемьдесят человек на аэростате нереально; я считаю, что нереально это пока. Гениальный проект Менье всего лишь на добрую сотню лет опережал технические возможности своего века, и по-прежнему опережает. Что поделаешь! Прогресс не стоит на месте, однако еще не пришел в нужную точку. На первых порах препятствием для создания управляемого аэростата было отсутствие легкого и мощного мотора, позволяющего лететь против ветра. Семьдесят лет назад паровой двигатель мощностью пятьдесят лошадиных сил – а именно такой требовался – имел массу около пяти тонн.

– О! – воскликнула госпожа де Виньоль, чрезвычайно увлеченная разговором. – Действительно, как же поднять это в воздух?

– Ответ перед вами, – и Годар широко развел руками, словно охватывая все, находившееся в ангаре, – вот почему я трачу дни здесь, вместо того, чтобы подниматься в небо на воздушном шаре раз за разом. Анри изобрел то, что перевернет науку с ног на голову. Анри, прошу вас, расскажите теперь вы – только без сложностей. Вряд ли даме интересна ваша гениальная трубка настолько, чтоб слушать о ней полчаса.

– Ну отчего же, мне все интересно! – улыбнулась госпожа де Виньоль.

– Не настолько, – заговорщически подмигнул ей Годар, – Анри обладает редкой способностью усыпить даже самого заинтересованного слушателя!

– Так вот, я создал паровой двигатель, – и Жиффар, ничуть не смущенный и не рассерженный словами друга, указал на свое творение, – и весит он не пять тонн, а сорок пять килограммов – всего лишь! – и мощность имеет в три лошадиные силы.

– Это немного, совсем, – признала Флер, – и это заставит двигаться аэростат?

– Дирижабль, – поправил ее Анри, – ведь я могу им управлять[3]. Да, я верю, что заставит. Двадцать четвертого сентября мы поднимемся на дирижабле с Парижского ипподрома – я и Габриэль.

– И это будет значимым событием, – негромко заметил виконт. Госпожа де Виньоль оглянулась на него, сверкнула дивными глазами.

– А что же дальше? Как он полетит? Ведь он должен поднять не только двигатель и вас!

– Верно, верно! – вскричал Жиффар, глядя на молодую женщину с большим интересом. – Что ж, все это вместе весит чуть более полутора тонн. Мой двигатель закрыт со всех сторон, чтобы не случилось пожара, а труба выведена концом вниз, – он показал, и госпожа де Виньоль склонилась, с интересом рассматривая конструкцию. – Еще есть трехлопастной винт или, как я его называю, пропеллер, – Анри двинулся вглубь ангара, и Флер пошла за ним; Годар остался на месте, явно забавляясь, и переглянулся с Сезаром. – Диаметр его три с половиной метра, а вращается на валу он со скоростью сто десять оборотов в минуту.

– А поднимет вас вот этот шар? – Госпожа де Виньоль указала на наполовину заполненную газом оболочку дирижабля. – Он… это непохоже на шар…

– Все верно. Оболочка имеет форму веретена, в самой широкой части она достигает двенадцати метров, а вообще-то ее длина – сорок четыре, – похвастался Анри. Свой дирижабль он, как было уже сказано, любил до чрезвычайности. – Она заполняется водородом. Под оболочкой будет подвешен брус – вот он – длиной двадцать метров, и заканчивается он рулем. Сюда крепится пропеллер… На брусе будет висеть вот эта платформа для паровой машины и нас с Габриэлем. Я рассчитал, что дирижабль может поднять еще около двухсот сорока килограммов. Я долго совершенствовал свое изобретение. И сейчас осталось совсем немного – подогнать последние детали и провести испытания!

– Которые, я надеюсь, завершатся успехом, – произнес Годар вполголоса.

Анри услышал.

– В вас-то я верил, друг мой! – воскликнул он с укоризной. – Верил, что вы во мне не сомневаетесь!

– Анри, если бы я сомневался в вас, то не сидел бы сейчас тут с вами, приглядывая, чтобы вы не увлекались слишком сильно. Поверьте, совершенству есть предел, и все у вас и так уже хорошо. А уж виконт и вовсе не ездил бы к вам, не веря в успех. Он не из тех людей, что выбрасывают деньги на ветер, причем в буквальном смысле – в этом случае; верно я говорю, Моро?

Сезар кивнул.

– Так вы финансируете эту затею? – полюбопытствовала госпожа де Виньоль. – Ах да, вы же говорили вчера.

– В прошлом году Анри показал мне свои чертежи. И я подумал – отчего бы и нет? Я люблю подобные вещи, к тому же, вправду верю, что дирижабль полетит.

– А вот многие в этом сомневаются, – буркнул Годар, – паршивые газетенки готовы нас в пух и прах разнести. Я-то уже привык к их грязным инсинуациям, но иногда все же возникает вопрос – есть ли у журналистов честь и совесть?

– Боюсь, ответ на этот вопрос вас не обрадует, – сказал Сезар. – Так что приготовьтесь. Даже когда дирижабль взлетит, вы получите в газетах целые горы грязи. Вас, Анри, станут называть неудачником в любом случае – даже если вы долетите на своем дирижабле до Африки.

– Э, – сказал Жиффар, – да я не читаю газеты. От этого аппетит портится.

– И кстати об аппетите! – Сезар окликнул Габриэля, возившегося в углу с сеткой, которая крепилась на оболочку дирижабля, и попросил того сходить в карету за предусмотрительно захваченной корзиной – не пустой, ясное дело.

Не прошло и четверти часа, как все устроились за столом и вкушали скромный, но вкусный ужин. Госпожа де Виньоль совсем развеселилась, засыпала Годара и Жиффара вопросами о полетах на шаре, чем окончательно расположила к себе обоих. Виконт участия в оживленной беседе почти не принимал, сидел, вертел в руке бокал с вином и не сводил глаз с вдовы.

Она вовсе не походила на женщину, способную отравить старика, не походила, и все тут! Интуиция говорила Сезару, что госпожа де Виньоль (в мыслях он уже невольно называл ее Флер, опережая события и желая их опередить) невиновна в убийстве, но то, что она приносила письма, отрицать нельзя. И если она знала, кому именно их доставляла, то ее актерские данные просто колоссальны. Так непринужденно беседовать со своей жертвой – это надо уметь! Именно интерес госпожи де Виньоль, именно ее непритворное любопытство, выказываемое так доверчиво и открыто, заставили Сезара засомневаться. Не кроется ли за этим история темнее, чем он полагал? Может ли кто-то манипулировать ею? А если так, то кто он, этот таинственный кукловод?