Враг из прошлого - Валерий Гусев

– Со щучкой осторожно, хлопцы, – все время предупреждал нас рыбак. – Тяпнуть может. А зуб у нее коварный.

Наконец мы справились с делом, и Алешка сказал:

– А сетью ловить нельзя. Вы браконьер, что ли?

Дядька не обиделся:

– Не, хлопцы, я лодочник, с того берега. Мне можно сеть ставить. Мне это дело рыбнадзор поручает. Они рыбе учет ведут. Для них отлавливаю, для счета. Держите! – И он перебросил в нашу лодку с десяток крупных окушков, двух лещей и одну щучку. – А вы кто будете?

– А мы у Матвеича гостим, – ответил я.

– Да ну? У самого полковника? – с уважением удивился Лодочник. – Тогда я вам еще подброшу, судачка. Ценная рыбка, вкусная. А вы ему кто будете? Внучки, племяши?

– Я – дядя, – хихикнул Алешка. – А Димка – дедушка.

– Во дает! – расхохотался Лодочник и блеснул сквозь бороду стальными зубами. – Как тебя звать-то?

– Алекс. А вас?

– А так и зови – Лодочник. Меня все здесь так кличут. Так что давайте дружиться. Ежели что надо – рыбки там или лодку с мотором – я запросто. Как покличете, так я уже тут. Ну, бывайте.

Лодочник пересел на корму, дернул заводной шнур мотора и умчался к своему берегу.

– Класс! – сказал Алешка. – Вот это мы с тобой наловили! И на уху, и на жаренку, и на рыбий компот хватит. И тетушке отнесем. Только ты, Дим, не проговорись про Лодочника. Давай лучше похвалимся, что это мы сами наловили.

Не проговорюсь. Еще и потому, что мне эта широкополая шляпа на бородатом Лодочнике что-то напомнила. Что-то такое туманное. В тумане, точнее. Не его ли мы тогда видели ночью на озере? Он выплыл из тумана, стоя в лодке и подгребая одним веслом, а потом снова скрылся в тумане. И почему с веслом? Хотя в такой туман, да еще ночью, под мотором не больно-то поплаваешь. Да еще в такой шляпе, чем-то похожей на капюшон.

Когда мы вернулись, Матвеич был уже дома и пил чай с хлебом. Проголодался. После королевского блюда.

– Ай да ребята! – Он даже облизнулся машинально, когда увидел наш улов. – Вятские – хватские. А я-то, старый пенек, хлеба наелся.

– Ничего, – успокоил его Алешка. – Пока обед сготовится, вы опять проголодаетесь. Отдыхайте, Федор Матвеич, работайте. А я сейчас в самую большую кастрюлю воды наберу. А Димитрий рыбку ощиплет, картошечку почистит, лучок порежет – и мы с ним уху сварим.

– И рыбный компот на третье, – буркнул я.

Федор Матвеич сел отдыхать за письменным столом, а мы сходили к тетушке Тильде, отнесли ей рыбки.

– Это преле-е-е!.. – обрадовалась она. – Это сплошной фосфор. Я после этой рыбки-и-и буду светиться в темноте, как юная фея. Алекс, Димитрий, вы молодцы! А нам всем хватит этого улова? Клев был клевый?

– Клевее не бывает, – успокоил ее Алешка.

Вернувшись домой, мы пошли на камбуз. Алешка налил воды в кастрюльку и тоже сел отдыхать – уморился, бедняга, уху варить. А я занялся готовкой под Алешкину болтовню. И я не особенно к ней прислушивался. Алешка трещал, как воробей на ветке. И раскачивался на табуретке.

– …И я даже думаю, Дим, как бы он этот пистолет у Матвеича не скрал… – При этих словах он доигрался – табуретка грохнулась, Алешка ударился попой об пол.

– Не ушибся? – спросил я, пробуя кипящую уху.

– Какие-то табуретки у Матвеича кривые. Нестойкие.

Хозяин нестойких табуреток как раз зашел на камбуз.

– А чего ты на полу? – спросил он Алешку.

– Его табуретка сбросила, – объяснил я. – Горячая такая. Как конь-скакун.

– А я вас обрадую, – сказал Матвеич. – Сережа сейчас звонил, они завтра приезжают. На два дня.

Ни фига себе! Как время летит! Мы, оказывается, уже целую неделю здесь живем.

– А завтра какое число? – спросил Алешка. – Суббота, что ли?

– Четверг после дождичка. – Я снял кастрюлю с плитки и поставил на нее сковороду.

– Что ты нас все время рыбой кормишь? – выступил Алешка. – На мне уже чешуя растет. Чешется. Во всяких местах.

– После обеда купаться пойдем, – сказал я. – С мылом.

– После обеда про Окаянного Ганса будем рассказывать, – возразил Алешка. Для него мыло – страшнее понедельника. – Да, Федор Матвеич?

Он подумал и согласился:

– Ладно. Если только наш кок на третье порадует нас куриным компотом.

Алешка завял – куриный компот даже в сказках не бывает. Но он ошибся, я уже придумал. И когда они с Матвеичем ушли в комнату, чтобы поскорее сесть за стол, я быстренько этот компот соорудил. Это очень просто. Мама нас этим компотом баловала. Берешь несколько яиц, отделяешь белок от желтка, по отдельности взбиваешь, смешиваешь, добавляешь сахар – вот вам и куриный компот. Под названием гоголь-моголь.

Алешка, с ним расправившись, облизнулся и напомнил:

– А ты еще рыбный компот обещал.

– Он был на первое – уха с косточками.

Федор Матвеич кряхтел от удовольствия и поглаживал живот. От сытости. Если он сейчас задремлет, рассказа о Гансе нам не слыхать. И я пошел на камбуз, заварить покрепче чай.

– Ну вот, – начал Матвеич. И напомнил: – Приехал наш Нюхач. На всякий случай доставили мы его в дом Ганса. Походил он по дому, заглянул в сарай, обошел весь участок и сказал: «Пустые хлопоты, ребята. Ничего здесь не прячется. Зря вы меня вытащили. Я ведь к вам прямо с рыбалки приехал – такой клев вы мне сорвали». «Ладно, – говорю, – исправимся. Поедем сейчас на речку, может, там тоже клев будет. И неплохой».

Сели в «уазик», приехали на берег реки. Нюхач вышел из машины, вдохнул речной воздух полной грудью, потянулся и как заорет:

– Чую! Чую, братцы! Есть! И судачок есть, и плотвица, и ерш колючий!

А нам разве это от него надо? Нам совсем другой клев нужен.

Матвеич налил себе еще чаю, сделал глоток.

– Но тут, смотрю, он зажмурился, стал головой вертеть и говорит: «Кое-что еще чую. Золотишко, камешки красивые, платина». Тут мы, конечно, заволновались, стали его теребить: «Где?» Он глаза открыл и показывает: «Вот от той отдельно стоящей сосны вдоль по реке до того отдельно стоящего дуба. Ищите!»

– Да… Ищите. А от сосны до дуба с километр, не меньше. Впору водолазов вызывать. Но речка неглубокая, где-то до колен, где-то по пояс. Ну что? Взял я сапоги у Гансова соседа и пошел бродить по реке. Вот Алешка сказал, что он скоро чешуей обрастет, – и у меня так же было. Вы, ребятки, не поверите, а бродил я по реке от сосны до дуба и обратно почти месяц. До конца сентября.

– И так ничего не нашли. – Алешка грустно, с сочувствием покачал головой.

– Ну как ничего? Нашел старинное пушечное ядро, самоварную трубу, кочергу, ухват без ручки, чугунок расколотый, две подковы, воспаление легких…