Ала ад-Дин и повелитель джиннов - Леонид Резников

удивления едва не выронил из сухих пальцев пиалу с горячим чаем, но вовремя успел подхватить ее двумя руками.

– Это называется логика, – заговорщицки подмигнул Ахмед Максиму, блеснув своими познаниями. Тот в ответ только сухо кивнул. – Великая вещь! Я и то не сразу дотумкал.

– Не знаю такого заклинания. Ты что, тоже колдун? – В голосе Абаназара прорезались уважительные нотки.

– О, и еще какой! Особенно за столом.

– Гм-м. – Абаназар не совсем понял, о чем говорит Максим, но решил не уточнять. Его сейчас больше интересовал юноша, о котором ему до сих пор ничего узнать не удалось. – Так что ты можешь мне сообщить? – важно спросил колдун.

– Смотря что ты хочешь услышать, – с иронией заметил Максим, наливая себе в пиалу свежего чаю.

– Не играй со мной, мальчишка! – сверкнул глазами Абаназар, но мгновенно остыл, взяв себя в руки. С этим заносчивым юнцом не стоило ссориться – он мог оказаться полезным. А разобраться с ним он всегда успеет. – Прости, я немного на нервах.

– С чего бы? – Максим отхлебнул глоток чаю и отер губы ладонью. – Так ты хотел бы узнать, кто тебя обобрал, не так ли?

– Истинно так! – выпятил колдун грудь, уперев свободную руку в колено.

– Его зовут Аладдин.

– Прости, но, мне кажется, – поправил его Абаназар, – его звали Ала ад-Дин – это я помню! – гордо заметил он.

– Пусть Ала ад-Дин, – не стал спорить с колдуном Максим.

– И еще я знаю, что он сын какого-то башмачника.

– Так чего же ты еще от меня хочешь, если тебе все известно?

– Я забыл, как звали башмачника, – грустно развел руками Абаназар.

– Старость – не радость, – сочувственно покачал головой Максим, а Ахмед тихонько хихикнул.

– А башмачников и Ала ад-Динов в городе пруд пруди, – с горечью в голосе закончил колдун.

– Его звали Али аль-Маруф.

– Точно! – хлопнул себя по лбу колдун. – Но откуда тебе это ведомо?

– О, мне ведомо многое, – загадочно изрек Максим. – Но остальное тебе придется выяснить самому. Скажу только, что Аладдин…

– Ала ад-Дин, – подсказал Ахмед, выставив указательный палец – он очень любил во всем точность.

– Разве это так важно? – Максим выгнул дугой бровь и вопросительно, с нажимом взглянул на Ахмеда.

– Совсем неважно, шеф! – поспешно ответил тот и уткнулся в свою пиалу.

– В общем, твой Ала ад-Дин живет рядом с базаром, неподалеку от чайханы, что на распутье трех дорог.

– А почему ты не скажешь напрямик, где он живет, а все крутишь, будто бестолковый погонщик, забавляющийся с коровьим хвостом, – набычился Абаназар.

– Может, мне еще и к Ала ад-Дину вместо тебя заявиться и прикинуться его дядей? А тебе останется только рыбкой полакомиться?

– Не понимаю, при чем здесь рыбка, но – дядя… – задумался Абаназар. – А ведь неплохая мысль! Дядя! Благодарю тебя, о мудрый отрок! – Колдун быстро сполз с топчана и попятился задом к двери, непрестанно кланяясь. – Благодарю.

– Э, эй, постой! – вытянул в его сторону руку Максим. – Ты куда?

Но Абаназар развернулся и шмыгнул вниз по лестнице. Его босые пятки гулко простучали по деревянным ступенькам, и все стихло.

– Эх, опять мой длинный язык, – посетовал на собственную несдержанность Максим, поднимаясь с топчана.

– Куда вы, шеф? – не понял Ахмед.

– Нужно спасать одного хорошего парня от одного нехорошего колдуна. Да и рубаху бы неплохо прикупить.

Ала ад-Дину в эту ночь тоже не удалось толком выспаться. Изобилие событий никак не давало покоя его разуму, и юноша, томимый любовными переживаниями и странным пророчеством джинна, крутился без сна полночи, лишь к самому утру забывшись коротким беспокойным сном. А спустя некоторое время ему пришлось подниматься с постели, так как мать принялась по своему обыкновению греметь посудой.

Ала ад-Дин с трудом продрал глаза, зло спихнул с себя пристроившегося на его боку урчащего кота, требующего еды, и сел. В окно только-только проник первый робкий лучик солнца, пробившийся сквозь не очень густую листву яблони, росшей во дворе. Но и этот нахальный луч все норовил мазнуть Ала ад-Дина по лицу, словно сговорился с матерью и котом в желании не дать выспаться несчастному юноше. Ала ад-Дин поморщился, отстраняясь, широко и протяжно зевнул и потянулся за рубахой.

– Ала ад-Дин, сынок! – донеслось со двора. – Разожги тандыр.

Кот опять полез на колени и взялся ластиться. Ала ад-Дин нервно дернул коленом и встал.

– Потерпишь! – сказал он строго коту. – Я сам еще ничего не ел. И вообще, иди лови мышей.

Кот вздернул хвост трубой, презрительно вскинул морду, отвернулся и направился к двери на двор. Мышей ему ловить вовсе не хотелось. Может, добрая старая женщина его пожалеет и даст что-нибудь лакомое, соответствующее его сану священного животного? Ведь он как-никак облагораживает жилище своим присутствием! Но здесь был не Египет, и старушка ничего не знала о высоком положении котов, а потому со двора вскоре послышалось:

– Не крутись под ногами, бездельник! Иди лучше мышей ловить, а то вообще ничего не получишь.

Кот обиженно фыркнул и поплелся в небольшой сад наблюдать за резвящимися на ветках воробьями – позже он обязательно испытает судьбу еще раз.

Ала ад-Дин тем временем накинул рубаху, натянул худые чувяки и поднялся с постели, упираясь руками в колени. Глаза слипались на ходу, но ведь мать не оставит его в покое, пока он не сделает всего, о чем та просит.

– Здравствуйте, мама, – приветствовал он мать, выйдя на двор.

– Здравствуй! Сколько спать уже можно? Или опять какой сон досматривал?

– Не было никаких снов, – вяло огрызнулся Ала ад-Дин, проходя к тандыру, у которого кучкой были свалены сухие сучья. Осталось их совсем мало, и скоро придется идти за город, туда, где в изобилии торчат из каменистой почвы высохшие на корню деревья. – Я всю ночь глаз не сомкнул.

– А все твои глупые фантазии.

– Мама!

– Все, не хочу об этом даже говорить. Разжигай быстрее тандыр, а то лепешек с тобой не дождешься.

Ала ад-Дин надулся и полез в тандыр с совком. Нужно было выгрести золу и уложить свежий хворост.

– Хорошенько выгребай!

– Мама, занимайтесь своим делом, – прогудел Ала ад-Дин из тандыра.

– Я-то занимаюсь, а вот ты в прошлый раз плохо почистил, и все лепешки в саже были!

– Мама!

– Что «мама»? – Старушка бросила кусок теста на доску и принялась зло замешивать его.

Спорить с матерью было бесполезно, и Ала ад-Дин нашел наилучший выход из положения – замолчал, работая руками.

– Ты скоро уже?

– Да! – Ала ад-Дин закончил укладывать хворост и выбрался наружу. Затем разжег огонь. – Вот!

– Очень долго возишься!

– Не за что, мама! – ответил Ала ад-Дин и направился к кувшину