Графиня - Кэтрин Коултер

Пока я переодевалась в ночную рубашку, Джордж исследовал Синюю комнату. Обнюхал каждый угол, каждый предмет мебели, даже посидел перед камином, наблюдая, как взрываются и умирают крохотные оранжевые искры, взлетая над пляшущими языками пламени. Потом подбежал ко мне и тявкнул.

— Странно все это, правда? Так, незнакомо! Ну ничего, мы с тобой молоды и уступчивы. Приспособимся как-нибудь.

Свечей в изысканных канделябрах было так много, что прошло минут десять, прежде чем я их задула и улеглась в постель. Едва терьер устроился рядом, у моего левого бока, где обычно проводил ночи, я наказала:

— Будь бдителен, Джордж. И если сюда забредет какой-нибудь призрак, постарайся меня разбудить.

Но Джордж уже храпел. Впрочем, мы оба мирно проспали всю ночь. Правда, я надеялась, что не храплю так громко, как Джордж, но если нас и посетили духи, я этого так и не узнала.

И когда утром в дверь постучали, к моему удивлению, это оказалась не Стелла и даже не чересчур любопытная Амелия. В комнату вошел Брантли и тут же скромно отвел глаза, поскольку я была еще в пеньюаре. Разглядывая гардероб, он услужливо сообщил:

— Я пришел вывести на прогулку мистера Джорджа.

Джордж, к тому времени так глубоко утонувший в перине, что был вынужден подпрыгнуть на своих коротеньких ножках, дабы узреть, что происходит в комнате, увидел наконец Брантли, спрыгнул с высокой кровати и потянулся. А потом… потом потрусил прямо к дворецкому и протянул лапку. Должно быть, Брантли пришел в полный восторг, хотя по его лицу было трудно что-либо понять. Он молча пожал лапу Джорджа и, подхватив его, пообещал:

— Мы скоро вернемся, миледи.

Оба исчезли.

Кажется, мистер Джордж обрел дом и друзей! А как насчет меня? Будем надеяться, Лоренс ответит на все вопросы, которые терзают Амелию, и тем самым избавит меня от ее назойливой любознательности.

Вчера я забыла задернуть шторы, и яркие солнечные лучи вливались в комнату. Я медленно обошла помещение. Кресла, диваны, великолепная кровать на возвышении, высокие окна. Я словно очутилась в море, играющем самыми разными оттенками синевы. Три стены были оклеены обоями, четвертую выкрасили в светло-голубой, почти белый цвет. Ковер тоже был голубым, цвета летнего неба. Лоренс прав. Комната очаровательна — просторная, светлая и уютная. Не понятно, отчего все так волновались.

Позвонив, чтобы принесли горячую воду, я все продолжала гадать, почему домашние, подобно мне, не восхищаются Синей комнатой. В чем тут загвоздка, черт возьми?

Не прошло и нескольких минут, как в комнату ступила, пыхтя от усердия, очень хорошенькая девушка с большим ведром горячей воды.

— Для вашей ванны, миледи, — сообщила она и попыталась присесть, не выпуская ведра, края которого доходили ей едва не до подбородка.

— Боже, а где лакей?

— Он мне ни к чему, — по-прежнему задыхаясь, пробормотала девушка. — Это моя работа, и я с ней справлюсь. Вот увидите, миледи.

— Я уже вижу, — улыбнулась я. — Кто вы?

Она наконец поставила огромное ведро и, немного придя в себя, присела.

— Я Белинда, подменяю Стеллу, если та больна или не в настроении, что бывает в последнее время частенько, с тех пор как она рассорилась с мясником из Девбриджа-на-Эштоне. Это деревня, в миле к востоку отсюда.

— А почему у Стеллы вышла размолвка с мясником? — заинтересовалась я.

— Ну… не мое это дело — сплетничать, — замялась она, шагнув ближе, — но поскольку вы новая хозяйка, вам следует знать о парне, который, как говорит Стелла, захаживает к миссис Грейсток, бабенке весьма сомнительной репутации. Миссис Грейсток обитает в очаровательном коттедже на окраине деревни.

— Вот как? Разумеется, это все объясняет. Рада познакомиться с вами, Белинда. Буду очень благодарна, если нальете мне горячей воды.

— Я сделаю и еще кое-что: потру вам спинку. Никто и никогда не тер мне спинку. Во всяком случае, я не помню ничего подобного.

— Звучит заманчиво.

Так оно и было. После этого я и представить не могла, что расстанусь с Белиндой. Все свои траурные платья я оставила в Лондоне. Белинда помогла мне надеть туалет из мягкого серого муслина, а потом усадила за туалетный столик и уложила волосы короной.

— Будь сейчас вечер, я вплела бы вам в косы ленты, но сейчас утро, и не хотим же мы, чтобы миссис Томас выглядела рядом с вами чучелом!

Поднявшись, я почувствовала, что настроение мое значительно улучшилось, особенно когда девушка искренне воскликнула:

— О, вы прекрасны, миледи… настоящая красавица! Какие роскошные волосы — красно-каштановые, похожи на осенние листья. Так и переливаются, да еще и вьются!

Я бы поцеловала ее за такой изысканный комплимент, не вернись в это время Брантли с Джорджем.

— Мистер Джордж, — известил дворецкий, — добрался до самых конюшен с лакеем Джаспером, весьма энергичным и добродушным молодым человеком. Джаспер сообщил о крайне удовлетворительном результате утренней прогулки.

— Спасибо, Брантли, — кивнула я, хотя, по правде говоря, совершенно позабыла о Джордже с той самой минуты, когда Белинда начала орудовать губкой.

— Еще только восемь утра, миледи, — заметила Белинда, взглянув на изумительные старинные часы, стоявшие на каминной доске. — Миссис Томас не спустится вниз до десяти. Джентльмены, правда, встают рано, если не считать мистера Томаса. Ах он бедняжка, ему приходится быть таким осторожным! Он такой хрупкий, и здоровье у него слабое. Ему предписано двигаться по утрам как можно медленнее, пока он не убедится, что все в порядке и за ночь не случилось никакой беды. Такого красавчика следует беречь, нам всем не хочется, чтобы он занемог!

— Он и вправду похож на греческого бога!

— Не знаю, что за греческий бог, но от него глаз не отвести, уж что верно, то верно, — убежденно кивнула Белинда. — Мы все за него молимся.

Я взяла Джорджа и отправилась навестить мисс Крислок, которую застала еще в постели. Густая черная с белыми прядками коса лежала на плече. Такая добрая леди, почти ровесница моей матери. Мисс Крислок появилась в нашем доме, когда я переехала в Дирфилд-Холл к дедушке, и я горячо ее любила.

— Милли, — спросила я, целуя ее, — помнишь, как я рассказывала о некоем Джоне, с которым трижды встретилась в Лондоне?

— Конечно, дорогая. Ты отчего-то боялась его, хотя не желала в этом признаваться. Как она догадалась?

— Нет, Милли, ничего подобного. Просто он был несколько дерзок и навязчив, пока наконец не оставил меня в покое. Так вот, он оказался племянником Лоренса и, похоже, живет здесь постоянно.

— Пути Господни неисповедимы, — задумчиво заметила мисс Крислок, нахмурившись. — Поистине неисповедимы, Энди.

Я не осмелилась осведомиться, что она имеет в виду.