Танамор. Призрачный сыщик - Екатерина Соболь

– Куда? – поинтересовался я, просто чтобы его побесить.

Конечно, он не постеснялся мне ответить, после чего я степенно отвернулся и продолжил разглядывать восставших. Если кто-то здесь так же жив и хитер, как и я, он застынет при нашем приближении, чтобы не привлекать внимания. А значит, не имеет смысла всматриваться в лица тех, мимо кого проходишь, только обозревать картину в целом.

И тут я заметил высокого, удивительно плохо одетого старика с благородным лицом. Вообще, он был не очень-то и старый, скорее, изможденный. Мне показалось, что при нашем приближении он слабо дернул головой.

– Эй, любезный, – позвал я, подойдя ближе. С чего бы начать разговор? – Вы, случайно, не из древних праведников, что хранили танамор?

Угол рта у него дернулся, будто он усмехнулся, не сумев сдержаться, и я воодушевленно продолжил:

– Мы вернем его вам, и вы сможете мирно уснуть! Пожалуйста, скажите, где искать вашу деревню?

У него едва заметно шевельнулись губы, словно он хотел что-то сказать, но не мог.

Я пробовал и так и этак – ответа не было. Я длинно выдохнул. В глубине души я знал, что делать, но решиться было трудно.

– А что с вами будет-то, если вы с ними взглядом встретитесь? – спросил Киран, верно определив причину моих колебаний.

Пришлось уныло поведать, что я вижу смерть того, на кого посмотрю, и теряю при этом кучу времени. Киран прослушал мою историю с каменным лицом.

– А зачем вам время? – поинтересовался он, когда я закончил. – Ну очнетесь через три дня. Живые боятся времени, потому что их жизнь конечна: чем больше потратил, тем меньше осталось. А вам-то что? – Киран нахмурился, будто и правда пытался понять. – Навредить вам нельзя, вы, скорее всего, не стареете, можете таким, как сейчас, еще лет сто проходить. Будете бродить по земле, как Мерлин. – От этой перспективы я передернулся, а он только рассмеялся. – Серьезно: если вы упадете сейчас, вряд ли за трое суток в вашей жизни что-то изменится.

Отличное утешение, ничего не скажешь.

– Еще мне не нравится узнавать, как кто умер, – буркнул я. – Я все чувствую. Вижу их глазами. Ты не представляешь, как это ужасно.

Я думал, Киран мне посочувствует, а он оживился, будто я очень его обрадовал.

– Стойте, вы… не просто чувствуете, как они покинули мир, вы видите, что вокруг них происходило?!

– Ну… да, – скромно признался я. Раньше я не рассматривал это как достижение.

– Вы были бы отличным сыщиком, – мечтательно протянул он. – А у вас только с этими ребятами работает или с любыми усопшими?

– Только с этими, – твердо сказал я, потому что не хватало еще, чтобы было по-другому.

– Если бы Изабелла умерла в тот самый день, когда мертвые восстали, вы бы тогда сразу все выяснили! Жаль, что… – начал он и тут же осекся, будто сам на себя рассердился. – Короче, вам повезло, ясно? Вы столько важного могли бы выяснить! Так что расслабьтесь и узнайте, как умер этот старик, он и правда какой-то беспокойный. Ничего с вами не случится – их смерть уже в прошлом, вы просто отголоски чувствуете. Могу вас даже за руку подержать.

– Нет, спасибо. Но, будь добр, переложи меня потом куда-нибудь, чтобы охрана не нашла.

Один я, может, и не решился бы, но на глазах у зрителя хотелось выглядеть храбрым. Я встал перед стариком и мужественно заглянул ему в глаза. Если он из той деревни, там он, скорее всего, и умер, а значит, я узнаю о ней хоть что-то и дальше будет проще.

Но оказался я вовсе не в сказочной деревне, а на холодном каменном полу крохотного помещения. Передо мной стоял человек с дубинкой, которой только что ударил меня по спине. Тело невыносимо ломило, я не мог встать, но мне нужно, нужно было встать, потому что здесь был мой сын, и я должен был спасти его от этого ужасного человека. Я не желал жаловаться и стонать, чтобы не доставлять удовольствия нападавшему, и проскрипел:

– Всегда знал, что ты слабак.

– Заткнись, развалина. Здесь я хозяин, и все будет, как я скажу.

Я слышал его голос, отвратительный, грязный голос, но мне было так плохо, так больно и тяжело, что голос с каждым словом отодвигался дальше, наверное, сломанное ребро куда-то воткнулось, и я тяжело закашлялся.

– Думаешь, кому-то есть дело до таких, как ты? – Голос над ухом снова приблизился. Как я навалял бы этому подонку в честной драке! – Вы, арестанты, жалкое отребье, все только спасибо скажут, если вас станет меньше. Твой сын будет сидеть еще лет пятнадцать, старик, и никто его не прикроет. Тебе-то, похоже, конец, а?

Кто-то что-то протестующе кричал, а потом все потемнело, и я упал лицом вниз, и падал, падал, пока…

Пока не открыл глаза. Я чувствовал липкий, ледяной ужас и страшную боль в спине, хоть ничего у меня болеть не могло.

– Ого, – сказал кто-то над ухом. Я вздрогнул, но голос был не тот, не из видения. Киран, вспомнил я. – Сработало!

У меня по-прежнему мерзко давило в спине, но по прошлым двум случаям я знал, что этот отголосок ощущения скоро пройдет. Я полулежал на полу, неудобно прислонившись к станку. Киран стоял надо мной, с интересом заглядывая в глаза. Судя по всему, времени прошло не так уж много: освещение было то же, что и прежде, да и поза Кирана не очень-то изменилась.

– Как ты меня разбудил? – невнятно прохрипел я.

– Так в рожу вам дал! Ох, как же приятно было. Давно мечтал. Возьму себе прозвище Волшебный Кулак.

Я ощупал свое лицо, но, конечно, ничего не почувствовал.

– Бен говорил, что в экипаже дал мне пощечину, но все равно не смог разбудить.

– Пф, так то пощечина, а то – смачный удар в челюсть! – Он изобразил, что собирается ударить еще раз, и я еле успел увернуться. – Да шучу, не бил я вас. Толку никакого! Просто в ухо повторял: «Проснитесь, это все не настоящее», вы и проснулись.

Я ошарашенно уставился на старика, не вставая с пола. Да уж, он явно не из праведников – вот почему он улыбнулся. Старик слабо дергал головой, будто ему было неприятно, что кто-то влез в его мысли. Ручку механизма он давно выпустил.

Потом он с трудом перевел взгляд на меня, и я мысленно сжался, но в этот раз ничего не произошло. Похоже, теперь смотреть ему в глаза можно было безбоязненно, и даже за их стеклянной тусклой поволокой я различил ужасную печаль. А вдруг я могу узнать о нем что-то еще? Но старик смотрел сквозь меня: то ли он не мог поделиться со мной ничем, кроме момента своей смерти, то ли не хотел.

– Ты двигаешься больше остальных, потому что хочешь выйти и спасти своего сына. Он остался там, во власти этого ужасного человека, – пробормотал я.

Конечно, это совсем не тот, кто мне нужен, и все же… Бедный старик. Я обвел взглядом остальных восставших. Получается, они не безмозглые ходячие тела, у них есть чувства, воспоминания, но только они не могут их показать, потому что застряли в этой неподвижной, жалкой оболочке. От мрачных размышлений меня отвлек Киран.