Дороги шли через войну - Александр Михайлович Александров

о комсомольских поручениях, о подготовке лучших воинов, членов ВЛКСМ в партию.

— Тебе тоже советую подумать о вступлении в партию, — сказал Турлигалиев.

— Хорошо, подумаю. Только я у вас новенький и надо делом показать, чего ты стоишь.

Парторг согласился:

— Правильно рассуждаешь. Проверишь себя в боях. Но заявление пиши, с рекомендациями поможем.

8-й ротой командовал гвардии старший лейтенант Чередниченко — сибиряк могучего телосложения. Его редкостная богатырская фигура внушала уважение. С таким командиром надежнее себя чувствуешь. Разглядывая ротного, Мирзо думал: «Как же он помещается в траншее?» И тут же мелькнуло беспокойство: «Такая заметная мишень для врага…»

У Чередниченко было любимое выражение: «земляк-сибиряк». Так он обращался почти к каждому солдату. Не сделал исключения и для прибывшего старшего сержанта.

— Значит, так, земляк-сибиряк. Будешь командовать пулеметным расчетом, но людей и пулемета пока нет.

— Как нет? А воевать как?

Командир роты уточнил:

— Сейчас нет. После обеда все получишь, расчет будет укомплектован.

Мирзо не знал, что утром в полк прибыло пополнение и в штабе людей уже распределяют по батальонам. После обеда, как и говорил Чередниченко, в роту привели человек двадцать новичков. В основном это были украинцы из только что освобожденных районов. Скоро гвардии старший лейтенант вызвал Бобаджанова и, показывая на группу прибывших парней, сказал:

— Вот из этих хлопцев выбирай себе в расчет.

Мирзо стал внимательно разглядывать «хлопцев». Ротный построил их в одну шеренгу, так что всех было хорошо видно. Ребята молодые, примерно такого же возраста, как и сам Мирзо. Одеты кое-как: кто в фуфайке, кто в стареньком пальтишке. Шапки тоже старые, измочаленные. Да и что они могли надеть? Фашисты обирали их до нитки, хаты наизнанку выворачивали. Хорошо хоть сами уцелели…

Бобаджанов не спеша шел вдоль строя и, останавливаясь против приглянувшегося ему бойца (выбирал самых сильных, здоровых), коротко говорил:

— Три шага вперед.

Так он взял себе в расчет Хорунжего, Цыбулько и Ощана. Все они были из Кировоградской области, и каждый запоминался по-своему. Хорунжий был веснушчатый, в движениях медлительный. Ощан — что называется, красавец: нос, брови, распахнутые глаза и вообще все лицо — просто загляденье. Цыбулько отличался этакой бесшабашной веселостью, был он, видимо, из тех, кому и море нипочем и грязь кажется чистым песочком.

Мирзо распределил расчет по номерам, построил бойцов в таком же порядке и скомандовал:

— Расчет, равняйсь! Смирно!

Оглядел стоявших в строю, строго сказал:

— Красноармеец Хорунжий, команду надо выполнять быстро и четко. Вольно! Повторим еще раз… Равняйсь! Смирно! По порядку номеров рассчитайсь!

Номера расчета закричали:

— Первый!

— Другий!

«Другий» — это сказал Цыбулько. Все дружно рассмеялись. Мирзо и сам усмехнулся, услышав столь необычный ответ в строю.

Так гвардии старший сержант Бобаджанов, получив расчет, стал приучать его к строю, к дисциплине, к тому строгому укладу воинской службы и жизни, без которого нет солдата и нет победы в бою.

В тот же день командир батальона вручил Бобаджанову станковый пулемет. Была построена вся рота, и получилось вроде небольшого митинга. Комбат говорил:

— Это оружие вам вручает Родина-мать. Она уверена, что пулемет передан в надежные руки. Советская Родина и весь наш народ надеются, что ваше оружие станет грозной, страшной силой для врага. Берегите свой пулемет, хорошо изучите его, полюбите, как самого верного друга, гордитесь им.

От имени расчета сказал Мирзо:

— Из этого пулемета будем уничтожать фашистских захватчиков, пока наши сердца будут биться, пока глаза будут видеть врага.

Слова прозвучали, как клятва. Мирзо стоял у «максима» и, конечно, не мог тогда подумать, что этот станковый пулемет с заводским номером 265 свяжет его с ним — свяжет не на год и не на всю войну, а на всю жизнь. Мог ли он, Мирзо, знать тогда, что он останется жив и вновь встретится со своим боевым другом «максимом» через много лет после войны в Москве, в Центральном музее Вооруженных Сил СССР, и потом они будут встречаться чуть ли не каждый год — всякий раз, когда Мирзо будет приезжать в столицу…

Вот так весной 1944 года в жизнь Мирзо Бобаджанова вошли новые люди, вошел станковый пулемет, заводской номер которого он записал в свою красноармейскую книжку. И стал он привыкать и к новым людям и к пулемету, стал готовить их к боям, к суровым испытаниям, которые ожидали расчет совсем рядом, где-то в трех километрах от этого сырого, нахмурившегося леса, в котором гвардейский полк принимал пополнение.

Дивизия к тому времени продвинулась на юго-запад, форсировала Днестр и захватила плацдарм на западном берегу. 14 апреля на плацдарме разгорелись исключительно жаркие бои. Днестр — река широкая и бурная. В ту пору, вскоре после паводка, катила она свои волны с особой силой и неукротимостью. Западный берег был сильно укреплен фашистами. На плацдарме еще не появилось ни одного нашего танка, а в них особенно нуждались пехотинцы. Слабой была и артиллерийская поддержка. Это объяснялось тем, что ни мостовой, ни паромной переправы пока еще не было. Наши подразделения переправлялись в основном на подручных средствах, а на них тяжелую технику не погрузишь.

В этих условиях главной огневой силой наших бойцов были станковые и ручные пулеметы, автоматы, гранаты и немногочисленные противотанковые орудия. И, конечно, силы наших малочисленных подразделении умножали железная выдержка и стойкость, отчаянная храбрость и находчивость бойцов.

15 апреля 8-я рота 294-го гвардейского стрелкового полка закреплялась на днестровском плацдарме. Отбив несколько контратак противника, она к вечеру оборудовала позиции, а теперь, с наступлением сумерек, совершенствовала их в инженерном отношении.

На ночь командир батальона гвардии майор Федоров решил выслать от 8-й роты боевое охранение.

— Кого думаешь послать? — спросил гвардии старшего лейтенанта Чередниченко.

— Подумаем, — сказал ротный.

— Пошли людей понадежней, со станковым пулеметом. Думаю, лучше всего Бобаджанов подойдет.

— И я такого же мнения, товарищ гвардии майор.

В девять вечера командир роты вызвал к себе Мирзо.

— Как настроение, гвардеец? — спросил гвардии старший лейтенант. — Поужинали?

— Подзаправились. До утра жить можно.

— До утра дожить надо. Неспокойным будет оно, завтрашнее утро. А вызвал я тебя вот зачем. Иди-ка сюда, к карте…

Старший лейтенант показал место, куда Бобаджанов с расчетом и станковым пулеметом должен скрытно выдвинуться и занять позицию с задачей не допустить внезапного удара противника по позициям роты.

— Выдвигаться будете с наступлением полной темноты. И чтобы ни звука. Займете позицию, заройтесь в землю, приготовьтесь к круговой обороне. И вот что еще, Мирзо: вы будете там одни. Завяжете бой — держитесь подольше, сковывайте как можно больше сил противника. Отход по сигналу ракеты.

Прошла ночь. Утром гитлеровцы начали выдвижение к Днестру. По их данным, до передовых