Зять для мамы - Ирина Словцова

– Давай, Пол, что-нибудь повеселее. Ты на меня тоску навел!

Марина засуетилась: «Господи, что же я здесь сижу, не дай Бог, кто-нибудь из них выйдет, и они решат, что я подслушиваю». Она бесшумно повесила пальто на крючок в прихожей, решив, что от пребывания здесь, а не на плечиках в течение одной ночи ничего с ним не случится, и прошла на кухню. Нажала кнопку электрического чайника, кинула в микроволновку кусок курицы с рисом. Делала все механически, находясь все еще под впечатлением услышанного. Баритон был не очень сильный, но теплый, богатый оттенками. И, что самое удивительное, человек, который исполнял эту песню, глубоко чувствовал, он не просто пропевал слова, он их проживал. И голос этот, и глубина чувств принадлежали Ипполиту!

Она услышала легкие шаги Аленки, направлявшейся в кухню, и быстренько нажала кнопку телевизионного пульта, продолжая механически жевать курицу.

– Мам, привет! Вау, я и не знала, что ты этим интересуешься! – удивленно воскликнула дочка, глядя на экран. Марина проследила за ее взглядом и обалдела: на фоне какого-то водоема загорелая девица, сладострастно раскрыв губы, снимала с себя подобие трусиков. «Мать честная, сто лет не смотрела телевизор, и на-ка, выбрала!» Но она быстро нашлась:

– Да вот, переключала бездумно… Кажется, не туда попала. Честно говоря, соображаю-то я сейчас плохо…

– Мы и не слышали, как ты пришла. Чего так долго?

Марина ухватилась за спасительный дочкин вопрос и принялась копировать своего нового заказчика. Аленка посмеялась, попила с ней чаю и убежала к себе.

«У-уф, пронесло, кажется!» – с облегчением вздохнула Марина и решила, что посуду она помоет завтра. Все завтра.

Две недели сборов пролетели как один день. И вот они уже всем семейством «присели на дорожку», и вот уже Геннадий укладывает дочерины вещи в багажник машины и бабушка дает какие-то ценные наставления внучке «по поводу проживания в буржуйской стране и морального облика девушки». И фиктивный муж Ипполит, с застывшим, растерянным выражением лица, ходит по пятам за Аленой. Марина, увидев его уже тоскующий взгляд на лице уже ничего не замечающей Алены, предвкушающей близкую свободу, машинально отметила про себя, что «мальчик-то влюблен и будет тосковать, вот ведь еще морока». Марине все время сборов казалось, что парень напряженно ждет каких-то слов Алены, но девушка то ли не замечает этого ожидания, то ли не способна их сказать.

Марина сама-то напоминала себе собаку, которая знает, что хозяин ее с собой не возьмет, а потому уже без особой надежды помахивает хвостом. Кажется, только один Геннадий, как всегда, был доволен собой и всем происходящим вокруг него. В конце концов, что ему стоит «катануть в какую-то Венгрию к дочурке на пару деньков»! И Марину это очень раздражало. Кажется, уже прозвучало что-то насчет озера Балатон в выходные. И что она на него злится? Пусть действительно съездит, посмотрит, как дочь устроится… Может быть, что-нибудь ей подскажет, с его-то опытом международных командировок, неподражаемым самодовольством и вселенской уверенностью в себе?!

– Ну, кажется, все? – поворачивая ключ зажигания, произносит дежурную фразу Геннадий. – Ничего не забыли? Ипполит, а ты чего стоишь-то как неродной? Давай быстренько в машину…

– Папа, ты что, забыл, ему же нельзя в аэропорт! – сердито одергивает отца Аленка.

– Почему не… Ах да, извини, я забыл, что ты невыездной, – искренне огорчился из-за своей бестактности Геннадий и тронул машину с места. – Ну, с Богом.

Аленка, помахав фиктивному мужу ручкой из окна машины, начала деловито обсуждать с отцом, как лучше вести себя при прохождении таможенного контроля…

Марина затихла на заднем сиденье и видела, как долго в дверях их подъезда маячила худая фигура Ипполита. Он все еще чего-то ждал…

Из аэропорта она вернулась вечером.

У подъезда стояла машина «скорой помощи», в прихожей квартиры валялся чей-то рюкзак, в комнатах пахло камфарой и спиртом. Бабушка-генерал не вынесла разлуки с внучкой. У ее кровати стоял Пол, держал в руках блюдце с пустыми ампулами и слушал наставления врача, укладывающего в чемоданчик инструменты.

– Значит, ехать отказываетесь категорически. Пусть тогда внучок распишется здесь, что отказываетесь.

Марина поняла: мать себе верна и стойко сопротивляется госпитализации, не доверяя медикам.

– Давайте я распишусь, – вмешалась Марина.

– А вы кто? – безразлично поинтересовался доктор.

– А я дочь.

Выполнив все формальности, доктор сложил чемоданчики и направился к выходу. Мать беспокойно заворочалась:

– Марина, он собрался уходить.

– Ну да, укол сделал, расписку мы дали. Что еще ему делать…

– Пол собрался уходить… Не отпускай его.

Значит, дело вовсе не в Аленкином отъезде, с которым бабушка примирилась давно. Марина повернулась к зятю:

– Это твой рюкзак в коридоре всем мешает?

– Мой, как и я сам…

– Что это тебя на высокие сравнения потянуло? Ты что-то решил?

– Я хочу уехать.

Она подумала, что хоть он ей и надоел до чертиков, но как она может, зная, что его уже однажды предали, вышвырнуть его на улицу? Сантиментов она не любила, поэтому без напряжения в голосе сказала:

– У меня к тебе просьба. Мне сейчас с клиентом надо срочно встретиться. Побудь с бабушкой, а завтра утром и уедешь. Пожалуйста.

Не давая ему времени подумать или ответить, она ногой впихнула его рюкзак в Аленкину комнату и стала лихорадочно соображать, к кому из подруг можно сейчас пойти, чтобы отсидеть положенные на встречу с клиентом часы, а заодно и обсудить «план мероприятий помощи зятю». «Господи, как он меня достал!..» Наверное, к Татьяне – ее дом в двух шагах от нее.

Путаясь в рукавах плаща, она попросила лжезятя:

– Если приступ у бабушки повторится или еще что-нибудь, звони мне на трубку.

Выйдя на улицу, Марина позвонила Татьяне:

– Тань, ты можешь меня приютить часа на два? Очень надо!

– Так уже давай иди, – с готовностью согласилась подруга. – Я чайник ставлю.

Татьяна была удивительная женщина: статная, грудастая, глазастая, с мягким выговором, ехидная до невозможности с теми, кого не любит, и снисходительная к друзьям. Работала она в картинной галерее современного искусства. «Всем хороша Татьяна, – говорила про нее бабушка-генерал, – вот только на передок слаба». Воздыхателей у подруги было много, но удерживались они около Татьяны недолго. Сейчас у нее, кажется, шла декада малого бизнеса: ее новый приятель был частным предпринимателем. Она его так и звала: «Мой ЧП».

Почти добежав до дверей Татьяниной квартиры, Марина резко остановилась: «Господи, какая же я дура! Ведь наверняка этот ЧП у нее ночует. А тут я им на голову». Она снова позвонила приятельнице на мобильный: