Нейронный трип - Виталий Вавикин

– Не делать чего? – спросил он.

– Не убивай себя.

– Я не убиваю.

– Убиваешь. Я же вижу.

– Все и так мертво.

– Прости меня.

– Ты не виновата.

– Нет, виновата. – Глори взяла Чипера за руку, не давая принять пилюлю а-лиса. – Давай сегодня обойдемся без трипа? – предложила она.

– И чем мы займемся?

– Чем угодно.

– Ничего другого нет.

– Вокруг целый мир.

– Какое мне до него дело?

– Может, хватит? – начала злиться Глори.

– Что хватит? – Чипер снова попытался проглотить пилюлю.

Гнев и отчаяние вспыхнули в Глори с такой силой, что румянец залил щеки и шею.

– Хватит жалеть себя! – зашипела Глори на своего друга.

– Хорошо, не буду, – Чипер улыбнулся и открыл рот, чтобы положить на язык пилюлю а-лиса.

– Хватит, я сказала! – взвизгнула Глори, влепив ему пощечину.

– С ума сошла? – растерялся Чипер.

Алая кровь заблестела на разбитой губе. Настоящая, реальная. Кровь, из которой состоял весь этот суетный мир, струясь по венам наполнявших его людей.

– Прости меня, – сказала Глори.

Чипер молчал, глядя ей в глаза, а она пыталась сосчитать, сколько прошло времени со дня смерти Парси. Два месяца и две недели? Три месяца?

– Девяносто шесть дней, – сказал Чипер.

– Что?

– Парси умерла девяносто шесть дней назад.

– Я знаю, – соврала Глори.

– Нет, не знаешь. Не с такой точностью.

– Ну, может, не с точностью до дней, но…

– Ничего страшного.

– Ты не обижаешься?

– Ты думаешь, я должен обижаться, что ты не помнишь, сколько прошло дней со смерти Парси?

– Я говорю о своей статье.

– Вначале обижался.

– Я так и знала.

– Но ты все еще мой друг.

– Правда?

– Даже больше, чем друг.

Три дня спустя Глори переехала к Чиперу. Как любовник в реальности он оказался совсем другим, нежели в нейронных трипах. Да и в быту он совершенно не походил на бывшего мужа Глори. Квартира была маленькой и убогой. Чипер пропадал где-то до позднего вечера – говорил, что работает, но Глори думала, что он просто хочет побыть один. На третьей неделе совместной жизни Глори опубликовала свою вторую статью, рассказав о том, как живет Чипер после смерти своей жены. Ее редактор, Борис Бродский, долго читал черновик и хмурился.

– Здесь есть и ты, – подметил он, поднимая на своего внештатного журналиста глаза.

– Ну конечно, есть, – сказала Глори. – Я ведь живу сейчас с Чипером.

– Но ты пишешь о себе в третьем лице. Почему?

– Не знаю. Мне показалось, что так будет лучше.

– Для статьи или для тебя? – верно подметил редактор, а когда Глори пожала плечами, завел разговор о докторе Ситне. – Как он отнесся к твоему решению съехаться с Чипером?

– Я не встречалась с ним после этого.

– Он влюблен в тебя. Ты знаешь это?

– Он влюблен в свои странные нейронные программы.

– Нет, в тебя… – Бродский тяжело вздохнул. – Если бы я только мог поменяться с тобой местами. Хотя бы на день.

Эта смена разговора, переход от статьи к Догару Ситне, натолкнула Глори на мысль, что ее вторая статья не выйдет в печать, но Бродский убрал бумаги в стол и пообещал опубликовать работу в ближайшем выпуске.

– Но это не сенсация, – добавил он. – Если сравнивать с тем, что ты сделала прежде, это… – Бродский сморщился, подбирая слова. – Скажем так, это не твой уровень.

И он был прав. Глори поняла это, как только купила нейронную газету «Всплеск» и прочитала свою колонку. Онлайн-статистика показывала, что у статьи один из самых низких рейтингов. Ниже был только отчет криминалиста о подростковой преступности и предложение собирать необходимую информацию для правоохранительных органов, начиная с рождения ребенка, чтобы в будущем можно было предотвратить большинство тяжких преступлений, повысив раскрываемость подростковой преступности, искоренив ее в зародыше.

Глори выбросила газету в урну и еще долго срывалась на Чипера, не признаваясь в истинной причине своего недовольства.

– Все дело в деньгах, да? – спрашивал ее Чипер. – У меня есть пара клиентов, пара коматозников…

– К черту деньги! – кричала Глори.

Кончилось все тем, что она купила на полученные за статью деньги месячную дозу а-лиса и, дождавшись, когда останется одна, приняла две таблетки. Нет, Глори не хотела убить себя. Просто как-то завертелась, проглотила пилюлю, услышала звонок, ответила. Доктор Ситна спрашивал, как у нее дела. Это был их первый разговор после того, как Глори ушла к Чиперу. Нейронный модулятор ждал, а-лис проник в кровь, но без модулятора он почти не действовал на сознание. Глори разговаривала с Догаром Ситной четверть часа, затем выкурила сигарету и проглотила еще одну пилюлю а-лиса, включила нейронный модулятор и только тогда поняла, что приняла двойную дозу. Точно такая же доза отправила Парси Лейн в больницу. Глори попыталась вызвать рвотный рефлекс, но мысли уже мчались куда-то в ночь, в темную мглу внутреннего, скрытого от реальности мира.

Пыльная дорога извивается, неуклюже переваливаясь через усеявшие незнакомую местность холмы и каменные гряды. Глори никогда не была здесь. Глори-проститутка, которая бросила своего сутенера и начала жить с молодым Чипером. Он идет рядом. Недавно был дождь. Их одежда влажная, липкая. На улице нехолодно, но порывы ветра вызывают озноб. Вымощенная серыми природными камнями дорога взбирается еще на один холм и круто устремляется вниз, в долину, где раскинулся элитный пригород застывшего декорацией на горизонте мегаполиса. Красивые дома выстроились в ряд, щеголяя формами и дизайном. Крыши блестят на солнце. Газоны пострижены. Клумбы с цветами ухожены. Заборов нет. Все открыто, доступно. Нищий Чипер и бывшая проститутка поднимаются по ступеням, стучат в дверь. Ни хозяев, ни прислуги. Но дверь открыта. Войти внутрь, оглядеться. Роскошь и простор режут глаз.

А-лис позволяет Глори вспомнить ее убогую квартиру, где они живут с Чипером. Видение четкое и ясное. Реальность вызывает тошноту и зависть. Теперь а-лис заставляет Глори смотреть на дорогие стулья у барной стойки. Она хочет иметь такие же стулья, хочет такую же кухню и барную стойку. И неважно, сколько это все стоит!

– Мы украдем эти стулья! – говорит Глори. – Заберем с собой. – Она пытается поднять их, но они прикручены к полу. – Да помоги же мне! – шипит она на Чипера, но тут же успокаивается, смеется, говорит, что, наверное, сошла с ума.