Лисий след на снегу - Екатерина Алексеевна Шелеметьева

завистью провожал их взглядом. Он рано встал, не выспался и пережил за сегодняшний день столько встреч, событий и происшествий, что мозг уже отказывался все это вмещать. Стриженов с трудом мог сейчас сопоставлять и анализировать факты, думать, запоминать, опрашивать свидетелей, выстраивать гипотезы и планировать дальнейшее расследование. Однако время работало против него и против Лисы. Он просто не мог позволить себе полноценный отдых. Если Алиса жива, ее срочно нужно найти.

Журналист заказал себе кофе и снова спросил у бармена про Лису.

— Я же сказал, — устало отозвался парень, — она была здесь в пятницу. Долго сидела, но выпила только бокал вина. Спрашивала про бар. Когда он открылся, как мне здесь работается, как я уживаюсь с Дарри?

— Дарри? — Стриженов приподнял брови.

— Еще один бармен. Мы работаем по сменам. Две ночи я, две он. Днем за стойкой хозяин — Аксель или его дочь, так что на нас только ночные смены.

— И как вам работается со вторым барменом? — не задумываясь, повторил Стриженов вопрос Лисы.

— Никак. Мы почти не видимся. Только в праздники, когда народу много, оказываемся за одной стойкой. Да и нет в нем ничего такого, чтобы рассказывать. Парень как парень. Лет двадцать семь — двадцать восемь, не местный, с восточного побережья, гитарист, как все бармены.

— Как это? — Дмитрий не был уверен, что разговор о бармене имеет какой-то смысл, но продолжал полуавтоматически задавать вопросы.

— У нас на острове с одной профессией скучно. — Йонас улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. — Молодежь старается освоить два-три направления. Торговать в магазинах и делать сайты, лечить людей или животных и тренировать футбольные команды. Что-то такое. А бармены почти все играют в клубах на гитаре или на ударных.

— Вы тоже? — Дмитрий улыбнулся.

— Раньше играл, а сейчас чиню автомобили в мастерской брата. Мне нравится, это мужественно. Не то что коктейли смешивать, — горделиво ответил бармен, и Стриженов подумал, что он еще моложе, чем кажется.

— Понимаю, — кивнул журналист и, поразмыслив несколько секунд, спросил: — Скажите, Йонас, а почему моя подруга так заинтересовалась баром и вашим коллегой?

— Не знаю, может, Дарри ей понравился. Она сказала, что встречалась с ним накануне, разговаривала. Она, конечно, сильно старше его, но красивая, так что…

Бармен вдруг осекся, заметив помрачневший взгляд журналиста. А Дмитрий постучал пальцами по барной стойке. Ему с трудом верилось, что Лиса стала бы интересоваться исландским барменом, потому что он ей понравился. Ну в самом деле, Лисе сорок четыре, она красивая, умная, ухоженная и самодостаточная женщина. Если ей понравится мужчина, она очарует его в считаные секунды и не станет расспрашивать о нем его же коллег. Здесь что-то другое. Может, парень что-то знает о деле Бьянки?

— Скажите, Йонас, а кто работал четырнадцатого?

— Дарри работал четырнадцатого и пятнадцатого. — Бармен пожал плечами и добавил: — У него завтра смена, можете прийти и расспросить про вашу подругу.

— Если буду в городе, — отозвался Дмитрий.

Журналист расплатился, оставил щедрые чаевые, хотя цены в Исландии и без чаевых ощутимо кусались, и пошел в отель. Десять минут спустя он вошел в гостиничный номер и, не раздеваясь, растянулся на широкой кровати. Глаза слипались, но прежде, чем уснуть, Стриженов решил проверить почту и социальные сети, закончить с обязательными делами и решить, что делать дальше.

В почте была гора спама и сообщение от редактора с правками по последней статье. Как и следовало ожидать, текст сократили чуть ли не вполовину. Но сегодня Дмитрию было плевать на статью. «Годится», — написал он, отправил письмо и зашел на свою страничку в соцсети. Там Стриженова дожидалось сообщение от исландской журналистки Натальи Пчелинцевой.

«Доброй ночи, Дмитрий. Я очень сожалею о Вашей подруге. Слышала, что она пропала. Вы правы, она связывалась со мной, хотела собрать дополнительную информацию о деле Бьянки Йонсдоттир. Мы виделись один раз, я рассказала все, что знала. Не думаю, что сообщила что-то принципиально новое. Если нужно, могу встретиться с Вами завтра и подробно все рассказать. Есть что-то странное в исчезновении Алисы».

Дмитрий резко поднялся с кровати и настежь распахнул окно. В комнату ворвался снег и ледяной ветер, стало холодно. Стриженов глубоко вдыхал морозный воздух, пытаясь собраться с мыслями. Впервые за свою журналистскую карьеру он не знал, что делать дальше. А точнее, не мог выбрать один правильный вариант из сотни возможных.

Конечно, он мог бы предпринять десятки шагов, чтобы разобраться в деле Бьянки Йонсдоттир и в исчезновении Лисы. Мог бы встретиться с русской журналисткой, с барменом из «Валькирии», сходить в клуб «Хурра» и съездить к родителям погибшей девушки. Но на все это требовалась уйма времени, а времени у Стриженова не было. Разгадка дела Бьянки, расследование Лисы, ответы на вопросы, все это было здесь, в Рейкьявике. Но Лиса была в шестистах километрах к востоку от столицы, где-то среди снега. Если она жива, каждая минута имела критическое значение. И Дмитрию нужно было ехать на перевал, искать ее. Но как искать, не зная ответов на вопросы? Не зная ни страны, ни местности, ни замысла Лисы, не зная, связаны ли между собой два этих дела, хотя все косвенные улики указывали, что связаны. Что Лиса забыла на перевале и как вычислила убийцу? Десятки вопросов требовали найти ответы, но времени на это не оставалось.

Прошло минут десять, и Дмитрий почувствовал, что его трясет от холода. Он захлопнул окно. Взял ноутбук и ответил Наталье на сообщение:

«Завтра собираюсь ехать на Эхси. Сможем встретиться утром?»

Прошло не больше минуты, и Стриженову прилетел такой же короткий ответ:

«Можно в восемь. Боргартун 26а. Буду Вас ждать!»

Дмитрий кивнул, снова лег на кровать и закрыл глаза, на часах было около половины четвертого утра. У него оставалось не больше четырех часов на сон. Потом нужно будет отправляться в дорогу.

Глава 10

В ловушке

Машина медленно скользила по узкой проселочной дороге. Выл ветер, пальцы на руках сводило от холода. Сквозь истеричный танец снежных хлопьев едва проступали дорожные ограждения. Дмитрий съехал на обочину, остановил машину. Вышел. Огляделся. Справа от дороги, насколько хватало глаз, тянулись заснеженные поля.

— Лиса! — крикнул Стриженов и шагнул на заснеженное поле.

Снег здесь был