Россия и Франция. От Петра Великого до Ленина - Элен Каррер д'Анкосс

Условия, в которых окончилась Семилетняя война, уроки, извлеченные из нее императрицей, позволяют лучше понять ее выбор советника, имевшего близкое к ее собственному представление о политике, необходимой России, и около 20 лет проводившего его в жизнь, – Никиты Панина. Имя графа Панина очень быстро появилось в корреспонденции Беранже, предугадавшего его восхождение. Панин был известен и Екатерине, и в европейской дипломатической среде. Принадлежавший к старинной русской семье, прямой потомок сподвижника Петра Великого, он представлял Россию в Дании, затем в Швеции, показав себя настоящим специалистом по этим странам, соседство с которыми обременяло Россию. Затем ему поручили воспитание и образование Павла Петровича, сына Екатерины, будущего Павла I, готовящегося управлять Россией в будущем. Выполняя эту миссию, он близко познакомился с молодым двором, великокняжеской четой и очень рано пришел к убеждению, что восхождение на трон Петра Гольштейн-Готторпского обещает России катастрофическое будущее. Несмотря на гигантские усилия, ему не удалось вырастить из Павла достойного наследника. Он не смог ни привлечь его внимания к политическим вопросам, ни развить в нем ума и любознательности. По мере того как воспитанник все больше его разочаровывал, он наблюдал за будущей императрицей и, констатируя ее сильные качества, сблизился с ней. Хотя он и не представлял, что она захватит трон, но видел ее регентшей и думал, что их близость позволит ему руководить молодой женщиной. Это объясняет, почему в ходе их бесед он так быстро стал делиться с ней взглядами на Россию, ее интересы и международную политику в целом. Не входя в окружение Екатерины в момент государственного переворота и в последующий период, он, тем не менее, уже летом передал ей послание, где излагал свои концепции. В начале Панин неоднократно повторял, как делала и Екатерина, ссылаясь на Петра Великого, которого она иногда прохладно именовала «дорогим дедушкой», что после Семилетней войны Россия, сыгравшая в ней неоспоримую роль, завоевала свое ни от кого не зависящее место в европейском концерте. Политика Екатерины должна подчиняться одной задаче – защите государственных интересов России. Таковые интересы надлежит определить самой Екатерине, и только ей, и действовать соответственно им. Опираясь на данную посылку, в которой они с императрицей были полностью согласны, Панин формулировал шесть руководящих принципов для определения национальных интересов России.

Он начал с констатации, что Россия располагает огромными территориями, недостаточно населенными, которые ей совсем ни к чему расширять, то есть ей не нужно завоевывать новые земли. Но эти территории с огромными природными ресурсами следует эксплуатировать, для чего России необходим мир, то есть мирное сосуществование с остальными странами, позволяющее ей сосредоточиться на своем развитии. Поэтому ни для какой войны, за исключением оборонительной, нет оснований. Однако в мире неспокойно, а значит, России необходимы надежные союзы для предотвращения опасности и для собственного укрепления. Союзы не могут заключаться посредством односторонних соглашений, создающих неравенство. Чтобы быть эффективными, они должны в равной степени принимать во внимание интересы обеих сторон. Лишь союзы между равными отвечают национальным интересам. Наконец, Панин подчеркивал репутацию и престиж страны – факторы, которые в международных отношениях могут иметь не менее важное значение, чем военная мощь. В этом отношении России не стоит делать никаких уступок.

Таким образом, Панин отдавал предпочтение мирному курсу, исключая военные действия, кроме ситуации крайней опасности. Его размышления соответствовали идеям императрицы, они совпадали с ее нежеланием снова быть втянутой в Семилетнюю войну, в то время как ближайшее окружение толкало ее к этому, напоминая либо про обязательства, закрепленные в союзных договорах, либо про возможные территориальные приобретения. Никто, кроме Панина и самой Екатерины, не понимал, что Россия уже достигла уровня могущества, который защищал ее от давления подобных соображений. Для Панина эта мирная программа являлась частью общей концепции пути России, которую он вскоре изложит императрице. Для Екатерины, ученицы Вольтера и Дидро, каковой она собиралась твердо себя зарекомендовать, мир также был необходимым условием, чтобы она могла посвятить себя другой части миссии, унаследованной от Петра Великого, – модернизации своей страны.

Еще будучи лишь одним из многочисленных советников, без определенных функций, Панин предлагает Екатерине создание целой международной системы – Северной системы. До окончательного выхода в отставку Бестужева и отстранения от дел Воронцова Панин вынужден довольствоваться неофициальной ролью. Но с октября 1763 года он получает официальный статус. Сначала назначенный первым членом Коллегии иностранных дел, очень скоро он становится ее первым президентом. Он никогда не занимал поста канцлера, но руководил вице-канцлером Голицыным. Почему Екатерина не спешила с его официальным назначением? Почему отказывала ему в должности канцлера? Ответ на первый вопрос, возможно, связан с его племянницей княгиней Дашковой. Очень близкая к Екатерине до переворота, княгиня слишком стремилась присвоить себе заслугу возведения Екатерины на престол, утверждая повсюду, что играла главную роль в заговоре, и таким образом пытаясь влиять на политику Екатерины. Та же не желала мириться с подобным поведением, и это заставляет предположить, что Панин какое-то время платил за заносчивую амбициозность своей племянницы. Но он не слишком долго разделял ее опалу, поскольку олицетворял все, что Екатерина стремилась внедрить в России: дух Просвещения, его идеи и абсолютную честность. Было известно, что Панина невозможно подкупить, – редкое качество в эпоху, когда практика взяток и различных подарков королям рассматривалась как полезный инструмент внешней политики. Екатерина уважала Панина, но не любила. Она не могла забыть, что он противился мысли о ее восхождении на трон, указывая в противовес ей на легитимность Павла. Что же касается отказа назначить его канцлером, его также легко понять. Утвердившись на троне вследствие переворота, Екатерина знала, что ее легитимность оспаривается, а ближайшее окружение считает ее слабой и безвольной. Но она с самого начала намеревалась править самостоятельно и доказала это, отказавшись выйти замуж за своего любовника Григория Орлова, а затем, после возможного тайного брака с Потемкиным, выделив последнему провинции на юге страны и отстранив его таким образом от трона. Стремление править единолично, нежелание поддаваться чужому влиянию будут постоянными характеристиками ее жизни и царствования.

Хотя Панин так и не стал канцлером, это никак не отразилось на уважении к нему Екатерины, которая разделяла его взгляды и полностью приняла программу Северной системы. Движущей силой программы, выдвигаемой Паниным, служило стремление обеспечить для России место, соответствующее ее мощи, в европейском концерте и позволить ей реально участвовать, от своего имени и в зависимости от своих интересов, в делах континента. Для этого следовало выбрать союзников. Система Панина опиралась на коалицию России, Дании, Швеции, Польши, Англии и Пруссии, которой надлежало стать противовесом амбициям Габсбургов и Бурбонов. Поэтому Польша должна была подчиняться российскому влиянию, а Швеция и Дания – английскому. Таким образом, Франция, традиционно опирающаяся на эти страны, лишится поддержки большей части государств, составляющих ее «восточный барьер», а значит, и своего влияния в Северной Европе. В основу системы предстояло лечь русско-английскому союзу. Панин видел в Англии морскую державу, а в России – континентальную, две страны, по его мнению, дополняли друг друга. «Англии необходимы наши армии, – писал он, – а нам – поддержка флота».