Сюзерен - Андрей Посняков

— Ах ты, черт!

Князь хлопнул себя по лбу. А ведь не будет никаких поисков и погони, он же сам всем сказал, что собирается ненадолго отъехать навстречу ватажникам, идущему на подкрепление войску… так что, покуда те не явятся — а это недели две запросто может пройти…

И главное, ведь не заподозрит никто ничего такого, знают — князь на подъем скор, да и вообще — мог с малой охраной уехать, прихватив с собой человек пять. Пока разберутся, кого именно, если вообще станут разбираться. Да нет — станут. Воевода Онисим Раскоряка человек умный, дотошный. Обязательно проведет проверку, дознается, что не поехал с пропавшим князем никто, а это уже не две недели, а, учитывая количество народа, дней пять максимум. Но все равно — время. Может, пять дней похитителям вполне для своих гнусных целей хватит.

Ах, черт, зря вчера напился! Хотя чувствовал себя не таким уж пьяным, да все равно — знал ведь, что способность предвидеть от алкоголя на какое-то время утрачивается, и вообще-то старался сильно не пить, не наступать на одни и те же грабли — случалось уже, бывало. А вот вчера — расслабился… Ну так и что с того? Среди своих, в безопасности — почему б и нет-то? Тем более никаких военных действий на ближайшие дни не планировал, да и вино — не водка, выспался бы, всяко протрезвел к обеду. Не-ет, скорее, все-таки гурия — ведьма! Недаром глаза у нее такие… бездонные. И все ж хороша, хороша, этого не отнимешь.

Ладно. Хватит гадать — действовать надо, и чем быстрее — тем лучше. Цепи эти еще. Кандалы. Даже если бросишься в море, нырнешь — и уже больше не вынырнешь. Вожников снова стукнул в дверь, так, для куража больше, покричал на нескольких языках, чтоб немедленно выпустили, поругался и, подобрав цепи, снова уселся на сундук.

Цепи! В первую очередь нужно было справиться с ними, а уж потом… потом можно и в море. Выведут ведь его когда-нибудь на палубу — справить житейские дела, да и хоть какую-то еду принести должны бы.

А сквозь оконце не проскользнешь — плечи не пролезут. Был бы мальчишкой, тогда, конечно, другое дело, а так… нечего и пытаться. Цепь! От нее бы избавиться, да вот только как? Кандалы пригнаны ловко — не снимешь, только расковать или хотя бы перекусить пополам, черт с ними, пусть браслеты останутся… а ну-ка…

Молодой человек нагнулся и, напрягая все свои силы, так, что на лбу и на руках вздулись — вот-вот лопнут — жилы, попытался разорвать цепь руками. Рванул! Потом еще раз, еще… и — уже от злобы — еще-еще-еще! Напрасные хлопоты. Сковали на совесть.

Князь выругался и разъяренно пнул дверь:

— Эй, воды-то хоть кто-нибудь принесет?

Никакого ответа, лишь плеск волн, да слышно стало, как хлопнул на ветру парус, и почувствовалось, как корабль резко сменил курс. Что-то случилось? Погоня? Нет, вроде бы так дальше спокойно и плыли, или, говоря по-морскому, шли.

Лишь ближе к вечеру, когда мучившая князя жажда стала совсем уж невыносимой, послышался скрип засова. Низенькая, но крепкая, сколоченная из толстых буковых досок дверь отворилась, и в каморку вошли трое — двое дюжих смуглых парней в куцых бумазейных штанах и высокий, похожий на цыгана мужчина лет тридцати пяти, с длинной курчавой бородкой и золотыми серьгами в ушах. Судя по серьгам, одежде — белой просторной накидке-джелаббе — и торчащим из-под нее парчовым, с золотым шитьем туфлям, это явно был не простой моряк. Хозяин судна, капитан, шкипер — кто-то из тех, кто имеет право принимать решения.

И все трое — мавры или берберы, тут и думать нечего. Правда, их главный — все же вылитый цыган.

С усмешкой поглядев на Вожникова, «цыган» что-то громко произнес, указывая рукой на принесенные матросами кувшин и корзину с какой-то снедью. Егор, конечно же, ничего не понял, и «шкипер» произнес все по-кастильски, а затем — по-каталонски. Оба языка, сильно схожие с латынью, Егор худо-бедно понимал, так, с серединки на половинку, если говорили медленно и четко, а каталонский к тому же еще и начал учить специально.

— Ешьте, — князь наконец разобрал знакомое слово. — Потом мы вас выведем на палубу, но не вздумайте кого-нибудь ударить — будете наказаны плетьми, а наш палач бить умеет.

— Вы знаете, кто я? — гневно спросил Егор.

— Нам это не интересно, — главарь с усмешкой почесал бороду. — Исполняйте наши распоряжения — и будете живы и здоровы. Если же что-то пойдет не так — мы просто убьем вас. Поверьте — мне все равно. Помните еще одно: это наше последняя беседа, в дальнейшем за каждое ваше слово бы будете получать плетей, после которых нескоро оправитесь. Поэтому просто молчите и делайте то, что вам скажут.

— Но вдруг мне что-то понадобится…

— Я вас предупредил.

* * *

Еда оказалась мавританской, жирной и изрядно перченой — бараньи ребрышки, чечевица, еще какое-то непонятное месиво, похожее на жаренную в шоколаде рыбу. Князь съел все. И с удовольствием выпил полкувшина теплой воды, сидя на сундуке, — медленными глотками, дожидаясь обещанного моциона.

Тюремщики не обманули, на палубу все же вывели, и узник, памятуя о возможном наказании, молча зашагал за матросами — все теми же дюжими парнями, — с любопытством оглядывая судно, оказавшееся обычным трехмачтовым нефом с косыми арабскими парусами, вместительным трюмом и высокой надстройкой на корме.

Судя по парусам, ветер дул почти попутный, и матросы лениво ошивались на палубе, искоса поглядывая на князя. Насколько Егор смог заметить, берега видно не было, правда, солнце уже клонилось к закату, и, по идее, шкипер должен был бы встать на якорь в какой-нибудь удобной бухте — в те времена в Средиземном море немногие отваживались плыть и ночью.

Со стуком захлопнулась дверь. Скрипнул засов. И опять — постылый сундук и узкая, нагревшаяся за день каморка. Хорошо хоть из оконца веяло морской свежестью.

Вытянув ноги, князь снова осмотрел кандалы и цепь… Эх, пилку бы или напильник! За пару часов, пожалуй, и справился бы. Да-а, мечтать не вредно.

С горькой усмешкой князь вздохнул и сам себе сказал:

— Ну что, граф Монте-Кристо, поздравляю вас с пленом. Сами виноваты, сэр, теперь думайте, как устроить побег.

И главное, цепь эта еще, будь она неладна. Кстати, цыган сказал, чтобы не вздумал кого-нибудь ударить… Значит, предупредили, значит, знают о том, что пленник — неплохой кулачный боец.

Молодой человек выругался:

— Вот ведь суки, а!

— Господин…

Откуда-то вдруг послышался приглушенный голос, князь сначала не обратил на него никакого внимания, подумал, что послышалось — вот, мол, и глюки уже начались!

Однако голос оказался весьма настойчивым:

— Господи-ин!

— Боже! — встрепенулся Егор. — Кто здесь?

— Я знаю, вы тоже узник.

Похоже, каталонская речь… и голос тонкий, мальчишеский. Звучит откуда-то снизу, из трюма…

Упав на колени, Вожников приник к полу… Вдруг почувствовал резкий аммиачно-селитренный запах — застарелый запах мочи. Понятно — вне всяких сомнений, кораблик-то промышлял торговлей рабами. А сей контингент выводили на палубу не очень-то часто, вот и мочились бедолаги под себя.