Марсельская авантюра - Питер Мейл

Оказалось, что первые американские ковбои были родом именно из Камарга: они променяли фламинго на новую жизнь в заболоченных поймах Луизианы и Восточного Техаса. Те, кто остался во Франции, стали называться «gardians».[37]Они заботились о местных длиннорогих быках, которые, в отличие от другого скота, могли довольствоваться просоленной травой Камарга. Для перемещения gardians использовали потомков белых лошадей, которые были завезены сюда арабами много веков назад и считались местной достопримечательностью.

В наши дни, говорилось в путеводителе, Камарг знаменит в первую очередь своими солевыми залежами, недаром его называют «соляным погребом Франции». Здесь добывают Fleur de Sel Camargue,[38]лучшую соль в мире, деликатес. Причем, как и в старину, ее собирают деревянной лопаткой без использования техники. Сэм никогда не придавал этому продукту особого значения, а потому был крайне изумлен, прочитав целую страницу восторженных отзывов о камаргской соли, которая особенно хороша с молодой редиской. Такое возможно только во Франции.

В этот момент к террасе подъехал Ольвье, Сэм занял пассажирское место, и они взяли курс сначала в Арль, а потом вниз к Камаргу. По дороге водитель, любивший попрактиковаться в английском, охотно рассказал Сэму историю о том, как Ребуль стал владельцем ранчо.

Все начиналось вполне банально: Ребуль пригласил несколько знакомых на покер, и в тот вечер ему постоянно везло. Когда он уже собирал свой выигрыш, один из гостей, марсельский торговец недвижимостью по имени Леконт, заявил, что не хочет прекращать игру. Он, наоборот, много проигрывал, постоянно утешал себя хозяйским односолодовым виски и, возможно, немного переборщил. К тому же по непонятной причине он был убежден, что играет в покер лучше Ребуля, и сейчас рвался доказать это. Леконт всегда был хвастуном и зазнайкой, и виски только усугубило эти качества. Он предложил сыграть один на один — только он и Ребуль, — и ставки должны быть серьезными, а не та мелочь, что была на кону до этого.

Ребуль старался отговорить его: было уже поздно, и завтра всем предстоял рабочий день. Но пьяный Леконт допустил большую ошибку, решив, что Ребуль его просто боится, и продолжал настаивать. Чтобы не доводить дело до ссоры, Франсис согласился и предложил сопернику назвать ставки. Каждый игрок поставил по одному евро. Если бы выиграл Леконт, он мог бы купить за этот евро яхту Ребуля; если выигрывал Ребуль, он получал участок Леконта в Камарге.

— В тот вечер я подавал напитки, — рассказывал Оливье. — Ситуация была крайне dramatique, как в кино. Когда месье Ребуль выиграл, он постарался перевести все в шутку, отдать Леконту его евро и забыть об условии. Но тот отказался. Это ведь был вопрос чести. Et voilà.

— А где сейчас Леконт?

— Он сказал, что Марсель стал для него слишком провинциальным, продал свой бизнес и уехал в Марокко.

К этому времени они уже свернули с трассы, соединяющей Марсель с Арлем, и теперь по узкому шоссе ехали на юг, к побережью. Ландшафт заметно изменился: теперь он был плоским, бескрайним и пустым. Небо, не спрятанное за крышами домов, деревьями и холмами, вдруг стало казаться очень большим. Если бы не ярко сияющее солнце, пейзаж показался бы Сэму зловещим.

— Месье Ребуль часто сюда приезжает?

— Пару раз весной, иногда на Рождество и если ожеребится одна из его кобыл. Он любит смотреть на жеребят.

Дорога заметно сузилась, ее поверхность стала растрескавшейся и неровной. Казалось, она ведет прямо в сердце камаргской топи, но вдруг машина резко свернула вправо, миновала деревянный указатель с надписью «Частное владение» и, чуть подпрыгивая на ухабах, поехала по посыпанной гравием дорожке. Примерно через полмили они увидели в стороне огороженный досками загон со стойлами. Дюжина красивых белых лошадей встретила машину любопытными взглядами и ленивыми взмахами хвостов. Еще сотня ярдов — и они остановились у дома.

Архитектурный стиль у здания полностью отсутствовал. Длинное деревянное строение имело Г-образную форму, множество разных по размеру окон и крытую веранду с южной стороны. Три пса, вынужденные прервать сиесту, неохотно подошли к машине, обнюхали ее и вернулись на веранду досыпать. Когда Оливье выключил двигатель, тишина показалась почти оглушительной. Сэм вышел и, озираясь, потянулся. Похоже, за последние сто лет здесь мало что изменилось. Единственным намеком на двадцать первый век был стоящий за домом вертолет.

— Месье Ребуль уже здесь, — объявил Оливье. — Вертолет он называет своим камаргским такси.

Только они направились к крыльцу, как массивная дверь распахнулась и на пороге показался маленький человек в черных брюках, черной жилетке и белой рубашке. У него было лицо цвета потемневшего красного дерева и слегка кривые ноги. Оливье представил его, мужчину звали Люком.

— Он живет здесь постоянно, охраняет дом и участок, и еще он прирожденный лошадник. — Оливье повернулся к Люку и хлопнул его по плечу. — Les chevaux sont vos enfants, eh?[39]

Коротышка улыбнулся, отчего на его обожженном солнцем лице образовалось еще больше морщин. Он поднес к уху кулак с вытянутым большим пальцем и мизинцем.

— Monsieur Francis parle sur son portable. Venez![40]

Он провел их в большую и, видимо, главную в доме комнату с огромным камином. На стенах висели картины и черно-белые фотографии с изображением лошадей и фламинго. Полки ломились от книг. Рога огромного черного быка служили вешалкой для шляп. Мебель из дерева и толстой кожи не отличалась изяществом, но была удобной.

Ребуль закончил разговор и махнул рукой Сэму.

— Дорогой Сэм, добро пожаловать в Камарг! Что вам предложить? Кофе? Пиво? Что-нибудь покрепче, чтобы отпугнуть комаров? Присаживайтесь.

Они устроились на креслах у окна, из которого открывался вид на пустую плоскую равнину.

— Интересное у вас тут местечко, — заметил Сэм. — А земли много?

— Немного, покачал головой Ребуль, — около сотни акров. Мы выращиваем на ней рис, но главным образом она предназначена для лошадей, и Люк всегда при деле. Знаете, его отец был одним из gardians старой закалки. Люк ездил верхом уже в четыре года, а когда исполнилось десять, начал работать. — Ребуль взглянул на часы. — Ну, теперь, наверное, пора перейти к делу.

Сэм достал из папки несколько бумаг и протянул Ребулю:

— Это сценарий, почитаете в вертолете. Если захотите что-нибудь изменить, сразу же сообщите мне. Меня уверяли, что в комитете все говорят по-английски, но на всякий случай я перевел бы его на французский, а потом раздал бы членам комитета, чтобы смогли забрать его с собой. Филипп мне с этим поможет.