Девчонки гуляют допоздна - Жаклин Уилсон

— Но ведь ты совсем не разбираешься в журналистике, — говорит папа.

— Я знаю. Он предложил мне работу дизайнера, — отвечает Анна и с торжеством смотрит на меня. — Это все мои джемперочки, Элли! Он увидел Моголя и спросил, где я купила его свитер. Я сказала — сама сделала, тогда он спросил про выкройку, а я объяснила, что сама рисую для себя узор крестиками, а потом вяжу, как бог на душу положит. Он страшно заинтересовался. А после съемок (боже, Моголя нужно было просто пристрелить на месте, он так ужасно безобразничал!) Джордж спросил, нельзя ли нам поехать к нему в редакцию и все как следует обсудить.

— И ты поехала? В субботу? Там же, наверное, закрыто по субботам?

— Дорогой, Джордж ведь редактор. Он может отпереть собственную редакцию, когда захочет, — отвечает Анна.

— Все-таки это очень легкомысленно, так сразу соглашаться. А вдруг он просто тебя заманивал? — говорит папа.

Анна качает головой:

— Он же не домой меня пригласил! У него великолепный современный высокопрофессиональный офис в районе Блумсбери.

— Ты поехала с ним в Лондон?!

— Да, мы поехали в его машине, и у него есть «Плейстейшн», и он разрешил мне поиграть, и я дошел до третьего уровня, — сообщает Моголь, роняя желтую пену изо рта.

— Не разговаривай с набитым ртом, Моголь. Хочешь еще йогурта?

Так вот, мы долго все это обсуждали…

— А мы все это время сидели тут и гадали, что с вами случилось.

Почему ты не позвонила? — сурово спрашивает папа.

— Потому что мне показалось немного непрофессиональным вдруг заявить: «Прошу прощения, мне нужно позвонить мужу, а то он беспокоится». — Анна складывает руки на груди и храбро смотрит папе в лицо. — Мне очень жаль, что вы с Элли волновались, но, по-моему, я вела себя вполне разумно и ответственно. Не понимаю, к чему этот допрос с пристрастием. Я думала, ты порадуешься за меня. Вот тот шанс, которого я ждала! Как я завидовала, когда Сара начала выпускать собственные модели одежды! У меня было такое чувство, словно все годы в художественном училище пропали для меня зря. Ты себе не представляешь, каково это — сидеть без работы.

— Я думал, тебе нравится заниматься домом, мной, Элли, Моголем… — говорит папа.

— Очень нравится, но почему ко всему этому не заняться и профессиональной деятельностью, тем более теперь, когда Моголь уже пошел в школу?

— Значит, Джорджу действительно нужны джемперочки «от Анны»? — спрашиваю я.

— Он попросил меня нарисовать эскизы нескольких уже связанных джемперов. Конечно, мы не можем использовать персонажи с зарегистрированным торговым знаком, но я набросала несколько новых зверюшек, свинок с поросятами в полосатых рубашечках, смешную корову, развозящую молоко в оранжевой тележке, бабушку-овцу, которая вяжет джемпер на спицах, курицу, которая расписывает яйцо в стиле Фаберже. Он хочет, чтобы я на этой основе сделала настоящие выкройки с инструкцией для вязания, и, конечно, нужно связать сами джемперы. Он говорит, если у меня самой не будет хватать времени, можно подключить к работе одну-двух профессиональных вязальщиц, потому что самое главное — это рисунки. Потом еще мы поговорили о разных других возможностях: свитера футбольных расцветок, набор джемперов по погоде — один из легкого шелковистого хлопка с изображением солнышка, другой толстый, двойной вязки, со снеговиком, радужный свитер: с одной стороны солнышко, с другой — дождик. Это было что-то удивительное, я просто не могла остановиться, идеи так и сыпались, и знаете что? Никогда не угадаете! Он будет мне платить по пятьсот фунтов за рисунок, можете себе представить, и это только для начала, а там как закрутится…

Анна и сама словно кружится где-то высоко-высоко над нашими головами. Папа смотрит на нее, будто она в любую минуту может вылететь из открытого окна и умчаться в бескрайнее голубое небо.

В школе я никак не могу сосредоточиться. Только одно слово мелькает по всем извилинам моего мозга. Р-А-С-С-Е-Л. Интересно, а он думает обо мне???

С особенной силой я думаю о нем на последнем, сдвоенном уроке рисования. У нас по рисованию новый учитель, молодой, суперклассный — мистер Виндзор. Он мне очень нравится, нравится то, что он много нам рассказывает по истории искусства, и о женщинах-художницах, и об изменениях в подходе к женскому портрету. Обычно я ловлю каждое его слово и всячески стараюсь поразить его своими успехами, но сегодня его голос напоминает радиопомехи. Интерес у меня не просыпается, даже когда он показывает нам акварели Блейка и картины Пикассо с мифологическими существами. Магде и Надин очень понравилось блейковское изображение тройной Гекаты,[3]слепленной из трех девушек. Мистер Виндзор сказал, что она — богиня подземного мира, а потом показал еще целую кучу греческих богов и муз.

— А теперь задание: нарисуйте себя в образе мифологического существа. Дайте волю своему воображению! — Мистер Виндзор раздает нам листы бумаги. — Можете работать черной тушью и акварелью, как маленькие Блейки, или масляной краской, как Пикассо.

Магда и Надин хотят склеить скотчем наши три листа и изобразить нашу компанию в виде Гекаты.

— Будет общий рисунок, один на троих, — говорит Магда.

— Элли лучше всех рисует, она сделает тройное туловище, а потом каждая из нас нарисует свою голову, — говорит Надин. — Садись в середине, Элли, ладно?

Я нерешительно молчу. Честно говоря, мне не хочется рисовать Гекату с Магдой и Надин. Мне больше по душе тема музы.

— Элли? — Магда пристально смотрит на меня.

— Элли? — Надин столь же пристально смотрит на меня.

Обе они в недоумении. Я чувствую себя подлой предательницей. Я совсем не хочу их обидеть.

— Ладно, ладно, у кого найдется скотч? — торопливо спрашиваю я.

К счастью, мистер Виндзор тоже не одобряет совместного творчества.

— Нет уж, неразлучная троица. Я бы хотел, чтобы каждая из вас на этот раз исполнила сольный номер, — говорит он.

Я делаю вид, что страшно разочарована, как Магда и Надин, и приступаю к своей музе. Я так увлеклась, что перестала слышать, о чем болтают мои подружки. Я даже не оглядываюсь посмотреть на их рисунки. Перед самым звонком мистер Виндзор обходит класс, смотрит, как продвигается работа.