РЕПЕТИТОР - Олег Мазурин

— Я не о том, Петр Афанасьевич. А у него вообще есть дети? Он разведен или вообще никогда не был женат? На мой вопрос по поводу его семейной жизни он не ответил. А в его глазах я увидела какую-то затаенную и глубокую боль. Что серьезное произошло в его жизни? Мне очень важно об этом знать.

Егоров помялся.

— Э-э-э, как сказать, Ольга Владимировна…

— Так и скажите, Петр Афанасьевич.

— Конечно, я не должен всего этого рассказывать, но… вы наш самый важный заказчик, кормилец, поилиц, поэтому… я все-таки поведаю его одну историю, о которой мало кто знает. У Игоря когда-то случилась семейная трагедия…

— Трагедия? Какая?

— А вот какая… — и Егоров начал повествовать со всеми подробностями о той злополучной автокатастрофе, что произошла с женой и дочкой Большакова.

Когда он закончил свой рассказ, то увидел, что на глазах Тураевой блестят слезы. Она была просто «убита» этой историей.

— Это ужасно… Как он пережил это?.. — дрожащим голосом сказала Тураева. — Невероятно…

— Плохо пережил… Даже сильнее духом люди ломаются после таких ударов судьбы… Игорь бросил работу в школе, пил, злоупотреблял сонными таблетками, пробовал легкие наркотики, уходил в запой. Но, слава богу, не ушел за последнюю черту. Я ему помог и его товарищи. Десантники — дружное братство, всегда друг другу помогаем. И не бросаем в трудную минуту.

— Это ужасно… — еще раз повторила Тураева. — Бедный Игорь. Теперь понятно, почему он так хорошо относится к моей дочке.

— Да, он очень любит детей.

— И больше он не пытался создать семью?

— Нет… — Егоров заторопился. — Я пойду, Ольга Владимировна? Меня ждет мой босс с хорошими новостями.

— Идите, Петр Афанасьевич… И спасибо за ценную информацию.

— Не за что. До следующих встреч, Ольга Владимировна!

— Да, да, до свидания, Петр Афанасьевич…

Егоров ушел.

Тураева долго сидела в прострации и машинально перемешивала ложкой сахар в остывшем кофе. Несколько раз на ее глазах появлялись слезы, и она горестно вздыхала. Бедный Игорь, какое горе он испытал. Нет ничего тяжелее на свете, чем пережить смерть своего ребенка. Пусть Бог заберет ее раньше, чем дочь Варю. Если случиться обратное, она этого точно не переживет.

Но вот пошли косяком звонки с работы, и Тураева очнулась. Она расплатилась с официанткой и пошла в женский туалет. Там смахнула с глаз слезы, подкрасилась, привела себя в порядок. Ее мысли опять устремились только в одном направлении — работа! На время она забыла о грустной истории семейства Большаковых, о своем личном, наболевшем. Ольга снова превратилась в железную леди. Всего на десять минут «Снежная Королева» «оттаяла» чувствами и разумом и снова надолго «замерзла».

* * *

Было уже одиннадцать часов вечера.

Большаков решил пересмотреть фильм с участием известного актера Стивена Сигала «Смерти вопреки». Так сказать поднять свой боевой дух. Настроение было у него неважное. И все из-за своей любимой работодательницы.

Сегодня Тураева так странно смотрела на него. С великим сочувствием и потаенной болью. И всю дорогу молчала. Сказала только на прощание: «До свидания, Игорь», и еще раз жалостливо взглянула на него. Это не к добру! Наверное, готовит ему замену. И ей, видимо, неудобно говорить эту горькую правду прямо в лицо — совесть сильно мучает! Поэтому и промолчала. А эту деликатную миссию она на сто процентов поручит руководству «Скорпиона». А озвучит ее по телефону, не надо будет быть ясновидящим, его друг и гендиректор ЧОПа Егоров. Вероятнее всего он позвонит сегодня вечером и с грустью в голосе объявит Игорю о решении Тураевой. Это конечно будет для Большакова большой катастрофой: ведь он так привязался к Варе! Порой она напоминает ему его покойную дочь. И к Тураевой он почти «приблизился». И она ему очень нравиться. К тому же он давно уже воспринимает себя негласным членом семьи Тураевой. Да, это, конечно, был эрзац семейной жизни, которой всегда так не хватало Игорю, но он устраивал Большакова, пусть даже и в такой форме.

Но что он такого сделал, раз Тураева решила отказаться от его услуг. Может, не стоило приближаться к Ольге? Может из-за этого она и решила, пока чего-нибудь такого плохого не случилось с ее девичью честью, убрать его из телохранителей и вообще с «Орегона»? Вероятнее всего, это так. Она, возможно, хотя эта мысль и бредовая, тоже питает к нему какие-то чувства. Но страшится перейти границы приличия. И не нашла ничего лучшего как удалить его от себя. С глаз долой, из сердца — вон! Ничего не скажешь. Радикальное решение! Неужели это так?!

Тогда он болван! Да еще какой! Идиот, глупец, обалдуй! Все не давали ему покоя ее задница и грудь — вот и поплатился за вожделение! Но кто бы из нормальных и в здравом уме мужчин прошел мимо ее прелестей. Нет на свете такого! Если только он другой ориентации!

И как только главный герой фильма Мэйсон Сторм сказал известную свою фразу: «Это я тебя отнесу за ноги в банк, подонок!» вдруг заиграл мобильник.

«Что я и говорил», — горько усмехнулся про себя Игорь. — «Егоров звонит для того, чтобы сказать мне, что меня переводят на другой объект».

— Алло, Игорь?! — начал генеральный.

Большакову показалось, что Егоров сильно пьян, у него заплетался язык.

— Да это я, Афанасич, — упавшим голосом ответил Большаков.

— Дело в том, что…

— …Тураева сегодня днем говорила с тобой насчет меня? — опередил генерального Игорь.

— …Откуда ты знаешь?

— Когда я отвозил ее домой она так сочувственно на меня смотрела… Наверное, попросила руководство нашего ЧОПа заменить меня на некого иного охранника?

— Нет, это не то, что ты думаешь. Разговор был совершенно о другом.

— А о чем? — на душе Большакова стало намного легче.

— Тураева просила меня не говорить об этом. Но так как мы друзья… я должен рассказать.

— Конечно, мы друзья! Кто бы сомневался! Что опять случилось? Говори, Афанасич! Не томи!

— Ничего страшного, Игорек.

— И все-таки?..

— Я сегодня подписал новый договор с «Орегоном». На два года.

— Поздравляю.

— Спасибо… Так вот, когда вся официальная часть закончилась, Тураева повела меня в восточный ресторан и стала расспрашивать о твоей личной жизни…

— Моей?!

— … Был ли ты женат, есть ли у тебя дети и т. д…

— ?!..

— … Извини, Игорь, но я вынужден был рассказать все о твоей трагической истории…

— Зачем, Афанасич?! Зачем ты ей рассказал?!

— Не знаю, но мне показался этот интерес к твоей персоне неспроста. Либо она к тебе неравнодушна, что маловероятно, либо беспокоиться о свое дочке, что более вероятно. Вдруг ты там… маньяк… или… еще чего-нибудь… Хочет знать, в чьих руках останется завоеванный ранее флаг. Стоит ли тебе до конца доверять. Поэтому, ты уже меня извини, старика, но мне пришлось поведать о тебе без утайки. Но я тебя, между прочим, обрисовал перед ней в самом выгодном свете.