Ореховый посох - Джей Гордон

— Ничего удивительного, — спокойно сказал Гриффин, то и дело прихлебывая пиво из огромной кружки. — Деньги, скорее всего, положил в банк какой-то шахтер, а потом вернулся на шахту и погиб, или его там убили, или у него незаконным образом отняли участок, или еще что-нибудь в этом роде. Тогда ведь времена были жестокие. Хотя именно благодаря таким вкладам нашему банку, например, удалось пережить Великую депрессию — да-да, благодаря только этим вкладам и еще молибденовым рудникам...

— Я еще не все сказал, Хауард, — прервал его Стивен. — Самое неприятное я приберег напоследок. На этом счету числится только один вклад, но он составляет более семнадцати тысяч долларов! Или девятьсот фунтов почти чистого серебра. Банк когда-то здорово нажился на этом — ведь того парня накололи больше чем на десять центов за унцию даже по сравнению с рыночной ценой. — Стивен умолк, с удовольствием откусил большой кусок сэндвича с ветчиной и прибавил: — Я, правда, не совсем понял, какой компании пришло в голову послать в банк девятьсот фунтов серебра в сопровождении всего лишь одного человека. Да еще и позволить ему недобрать по меньшей мере десять центов за унцию. И больше никого ни разу не послать за наличными. Мало того, сам этот парень даже и не из Айдахо-Спрингс. Он из Оро-сити. Я даже и не знаю, где этот городишко находится.

— Находился, Стиви, находился. Оро-сити прежде назывался Лидвиллем, но в тысяча восемьсот семьдесят седьмом его переименовали. Впрочем, ты прав: тут дело нечисто. Тогда в Оро-сити уже имелись свои банки. Интересно, зачем этому парню понадобилось тащиться сюда? — Гриффин допил пиво и подал знак бармену Джерри, чтобы принес еще. — А ты будешь? — с надеждой спросил он у Стивена.

— Господи, Хауард, конечно нет! Сейчас ведь только двадцать минут первого, а у меня еще работы полно.

— Ты знаешь, я и сам себе частенько удивляюсь, но я все-таки выпью еще пивка. Но, в общем, ничего особенного в этом счете нет, зря ты так разволновался. Просто какой-то золотоискатель отвез значительную часть своей, действительно громадной, добычи в банк, а горсть серебра взял с собой в паб и стал там хвастаться, потом напился в стельку, и его прирезали. Тут ведь постоянно такое случалось.

Гриффин повозил по тарелке кусочком жареной картошки, подбирая жир, накапавший с гамбургера.

— И все-таки, Хауард, разволновался я не зря. Дело в том, что вклад в семнадцать тысяч долларов, сделанный в октябре восемьсот семидесятого года, теперь вырос до шести и трех десятых миллиона! И по-прежнему лежит себе в банке, а этот парень не указал в документах ни членов своей семьи, ни ближайших родственников. Так что мне некому даже позвонить и сказать, что судно с принадлежащим ему сказочным богатством только что причалило здесь, прямо у подножия Скалистых гор. — Стивен хотел было продолжить, но его внимание привлекла хорошенькая молодая женщина, которая вошла в паб и присоединилась к компании, занимавшей отдельный кабинет у дальней стены. Сердито тряхнув головой, он тут же снова повернулся к своему начальнику. — В общем, я должен спросить у вас вот что: этот парень, Уильям Хиггинс, он что...

Стивен, неожиданно для себя утратив нить размышлений, умолк, а Гриффин тут же предложил ему:

— Ступай и постарайся с ней заговорить. Ты слишком мало времени уделяешь развлечениям. Смотри, какая хорошенькая девушка! Между прочим, моложе ты не становишься. Тебе сколько лет? Двадцать семь? Двадцать восемь? Значит, скоро ты станешь таким же старым и безобразным, как я. Нет уж, пусть меня лучше зажарят и съедят, прежде чем я увижу, как ты становишься таким же пивным бочонком!

— Нет, может, в другой раз.

Стивен помолчал. Со времен университетской жизни у него не случалось ни одной любовной истории. Он, конечно, время от времени встречался с женщинами, но так ни разу и не встретил ни одной, с кем ему захотелось бы строить серьезные отношения.

Он улыбнулся Гриффину и вновь вернулся к разговору о том счете:

— Между прочим, этот парень абонировал в нашем банке ячейку под номером семнадцать «си» — это еще в старом сейфе. И я подумал: а что, если туда заглянуть? Может, мы сумеем найти там какую-то подсказку? Например, адрес каких-то его родственников. Ведь тогда им можно было бы сообщить, что они богаты.

— Нет, это совершенно невозможно.

— Но почему? По-моему, это единственный способ разрешить данную проблему.

— Нет. Таковы правила банка. Люди платят за банковскую ячейку деньги. И мы не суем туда носа, пока они не придут сами.

— Да, я понимаю, но задумайтесь на минутку. Ведь что обычно кладут в банковскую ячейку? — Стивен понимал, что это чисто риторический вопрос, и не ждал ответа. — Наверное, что-нибудь такое, что можно взять оттуда в течение своей жизни. Вряд ли, во всяком случае, человек положил бы туда вещь, которую не хотел бы передать своим потомкам — внукам или даже правнукам. Этот парень наверняка собирался сам прийти за тем, что он туда положил, что бы это ни было. Вещи, которые мы не имеем намерения брать в руки в течение ближайших ста тридцати пяти лет, обычно выбрасываются в мусорное ведро. Их явно не хранят в банковском сейфе.

— И все равно это невозможно. Эти вещи положены в сейф с полной уверенностью в том, что там они абсолютно надежно защищены. За хранение мы неизменно отчисляем со счета этого человека по двенадцать долларов девяносто пять центов в месяц. И ячейка всегда остается запертой. Это нормальная банковская практика и очень хорошая традиция, Стивен. Наши клиенты должны нам доверять.

— Доверять? Да этот парень давно истлел в могиле! А вот если бы у него отыскались какие-то родственники, им, наверное, интересно было бы узнать, что у нас для них скопилось целое состояние.

— Извини. — Гриффин допил последнюю кружку, и на верхней губе у него осталась небольшая полоска пивной пены. — Но законы пишу не я. — И он, криво усмехнувшись, прибавил: — А вот за ланч я с удовольствием заплачу.

* * *

Сумерки в Айдахо-Спрингс наступали рано, стоило солнцу скрыться за горными вершинами на западной стороне каньона Клир-Крик. Вот и сейчас, хотя было всего четверть шестого, по полу протянулись прямоугольные полосы, отбрасываемые последними лучами заката. Стивен включил настольную лампу и в последний раз просмотрел счет Уильяма Хиггинса. Ежемесячная плата за банковскую ячейку. Больше никаких отчислений с этого счета не производилось с тех пор, как Хиггинс его открыл, то есть с октября 1870 года. И хотя плата за ячейку со временем росла, процентная прибавка с лихвой покрывала эти незначительные расходы. Это явно был один из забытых счетов, который даже никто не проверял, а необходимые отчисления производились с него как нечто само собой разумеющееся. И никого до сих пор не интересовало, вступал ли сам Хиггинс или его наследники еще в какие бы то ни было отношения с банком.

Оторвавшись от бумаг, Стивен посмотрел на дверь кабинета Гриффина. В коридоре, рядом с этой дверью на стене под стеклом висел набор ключей от банковского сейфа — хотя, если честно, это были скорее музейные экспонаты, а не инструменты.