Медовый месяц на Бали - Тара Пэмми

- Моя жизнь - не демократия, чтобы они изъявляли свою волю голосованием.

Она нахмурилась:

- А выглядит очень похоже на то.

- Алессандра, ты моя жена. Если Анна не понимает, насколько это важно, ей придется уйти. Прости, что из-за нее ты сегодня почувствовала себя не в своей тарелке.

- А может, извинишься за все, что ты от меня скрывал? Ты не чувствуешь себя виноватым из-за того, что вынашиваешь такие планы?

- Повторяю, они возникли задолго до нашей с тобой встречи. С этими людьми я знаком много лет, в то время как с тобой…

- Что «со мной», Ви?

- Ты то входишь в мою жизнь, то выходишь из нее. Когда ты от меня убегаешь, все рушится.

- А если я сохраню наш брак? Когда ты встанешь во главе БФИ и разобьешь компанию на части, когда ты снесешь виллу до основания и построишь на ее месте новую… ты хотел бы, чтобы я там жила? Там мы должны будем завести детей и начать новую жизнь?

- Si.

- Лео и Массимо никогда не отдадут свой дом.

- Это мы еще посмотрим.

- Ви, любовь не растет на ненависти.

- Но я никогда не просил тебя о любви, - отрезал он, и она вздрогнула. Глаза у нее заблестели, но Винченцо убедил себя в том, что они заслезились от внезапного порыва ветра. - Ты поэтому вышла за меня, bella?

Потому что решила, что влюблена в меня? - Он невольно произнес последние слова язвительнее, чем хотел бы. Пора им понять, чего они ждут друг от друга. Пора пояснить: он не передумает насчет своих действий только потому, что в его жизнь вошла она. - Неужели любовь заставила тебя бежать при первых признаках трудностей? И бросить мужа, хотя наша совместная жизнь только началась? Неужели ты вообразила, что я брошу начатое?

Он потянулся к ней, положил руки ей на плечи. Она застыла, но не оттолкнула его.

- Любовь для дураков, которые не понимают, что она в любую минуту способна превратиться в яд. Любовь подтолкнула Анну рискнуть своим местом у меня… Любовь толкнула мою мать поверить в сладкие обещания, данные чудовищем, и разбить сердце простого человека, который уважал ее и восхищался ею.

- Антонио?

- Si. А когда он потребовал, чтобы Сильвио Брунетти поступил с ней как порядочный человек, Брунетти раздавил Антонио, разрушил его бизнес, его семью. Уничтожил все, что было у Антонио, погубил всех, кто посмел ему помогать.

Она оглядела пустую террасу, расширив глаза. Лицо у нее исказилось от ужаса.

- Все люди, которых ты собрал, которыми окружил себя… они все…

- Да, могущественная семья Брунетти так или иначе навредила им.

- Сильвио Брунетти, - уточнила она. - А не Лео и Массимо. - Она отступила от него, сжав губы. - Все они вложились в уничтожение Брунетти. Даже если бы ты сейчас захотел выйти из дела, они бы тебе не позволили. Теперь понятно, почему они так холодно отнеслись ко мне. Они думают, что я заставлю тебя передумать.

- Не заставишь, - ответил он так пылко, что она вздрогнула.

- Что ж, теперь я понимаю свое место. - Она усмехнулась. - Но в конце концов, Ви, расплачиваться придется тебе… а не им. Это ты будешь стоять на пепелище своего семейного счастья, уничтожив все возможности воссоединиться с родственниками.

- С родственниками?! Если ты хотя бы на миг подумала, что я когда-нибудь буду считать Лео и Массимо своей семьей, что мы каким-то образом станем настоящими братьями… значит, ты еще наивнее, чем я думал. Они мне не родня. Они не пришли мне на помощь, когда мне нечего было есть. Когда я видел, как мама превращается в собственную тень. Когда у меня не было денег, чтобы платить за ее лечение!

- Но ты…

- Это не твоя битва, сага. Оставь все, как есть.

- Ви, а если эта битва в конце концов причинит боль нам с тобой? Если она погубит все возможности счастья, какое у нас могло быть?

Он заглянул ей в глаза. Алессандре каким-то образом удалось достучаться до него. Она значила для него все больше и больше.

Но не все на свете. Только то, что он мог ей дать. Только то, что он чувствовал. Он не мог позволить себе снять защитные укрепления, которые возвел вокруг себя ради простого выживания. Он не мог вслух произнести «Да», которое рвалось из глубин его души. Не мог позволить себе забыть долгие годы одиночества, страха и боли. Забыть то, на что он решился. Доказать всему миру и себе самому.

- Алессандра, ранят тебя мои действия или нет, зависит не от меня, а от тебя. В конце концов, всем нам придется выбирать. Хочешь ли ты жить со мной только ради Чарли или ради самой себя, решать тебе. Ты должна разобраться, что тут всего лишь сделка и что - настоящее. Потому что для меня ничего не изменилось… с тех пор, как я надел кольцо тебе на палец.

Ее ошеломленное лицо сказало ему больше, чем слова.

И как ни неприятно было оставлять ее в таком состоянии, он отошел прочь.

Ему не хотелось заниматься самокопанием. Она должна принять его таким, какой он есть. Но прийти к нему она должна сама, сама должна его выбрать.

Он хотел этого больше всего на свете.

Он нисколько не сомневался. Он знал это точно.

Он подошел к Антонио и остальным - к тем, которые всегда были на его стороне, смотрели на него с уважением и восхищением.

И впервые в жизни ему показалось, что и среди них он тоже чужой.

В следующую пятницу, вернувшись на виллу Брунетти после утомительной недельной поездки в Нью-Йорк, куда она летала повидаться с Чарли, она испытала настоящее потрясение.

Лео, Массимо и Грета ужинали на открытой террасе, любуясь ярким сентябрьским вечером. Но не великолепный вид привлек внимание Алессандры.

Рядом с Массимо сидел Винченцо. Когда она поднялась ко всем, он надменно кивнул ей. Ее муж не спускал с нее взгляда; их сразу же потянуло друг к другу. Алессандра забыла об усталости, о своем горе, о неуверенности в том, чем все закончится. Едва увидев Винченцо, она могла думать только о нем.

- Алессандра, как твой брат? - Его тихий вопрос вывел Алессандру из раздумий.

- Нормально. Правда, мне бы хотелось, чтобы он больше шалил, играл и так далее. Для семилетнего мальчика он слишком замкнут и независим, он никогда не плачет.

- Мальчиков часто ругают, когда они плачут. Внушают им, что мужчины не плачут, - заметил Массимо с горечью, от которой у нее заныло сердце. Она покосилась на Винченцо.

- Отец много лет оскорблял Массимо без всякого повода, - пояснил Леонардо.

Винченцо смотрел на братьев Брунетти, стиснув зубы. Алекс показалось, что ему хочется избить двоих мужчин, которые не постеснялись вспомнить при нем свое тяжелое детство. Но Винченцо упорно молчал.