Бульдозер. Желание - Хельга Дюран

Врачи выходят из помещения, и мы следом за ними.

- Лен, ты как? - подскакивает к нам Василий Семенович, который все еще трется в коридоре.

Остальные коллеги разошлись. Или он их разогнал по кабинетам?

Лена не успевает ответить.

- Все очень плохо! - отвечаю я вместо Овечкиной. - У Елены Павловны переутомление! Она слишком много работает! Разве можно так на женщинах пахать? Вы бы ее поберегли, Василий Семенович, она у нас все-таки сотрудник незаменимый! Я отвезу Елену Павловну домой? Спасибо! - не дожидаясь ответа начальника, бросил я ему и, схватив Лену под руку, поволок ее по коридору.

Мы забрали вещи из своих кабинетов и вышли на парковку. Я хотел приобнять Лену, чтобы помочь ей идти, чтобы она не дай бог снова не отъехала, но она не позволила, стряхнув с себя мою руку.

Если я беспокоился о ней, то Лена волновалась только о своей репутации.

- Я поведу. Дай ключи! - сказал я Лене, когда мы поравнялись с ее «Хендаем».

- У тебя права хотя бы есть? - с недоверием спросила она, как будто бы я идиот, который может сесть за руль, не имея водительского удостоверения на руках.

- Конечно, есть!

- Ну, на, МУЖ! - всучила она мне ключи. - Зачем ты наврал Василию Семеновичу про переутомление? - наехала на меня Овечкина, когда мы выехали с парковки.

- Придал тебе немного значимости. Разве это не очевидно?

- А, по-моему, ты просто выставил меня немощной и жалкой! Ты что не понимаешь, что на моей должности вообще болеть нельзя?

- Метишь на место генерального? - догадался я.

- Может и мечу! Тебе-то что за дело? Ты же к нам ненадолго. Не лезь, куда тебя не просят!

Я ничего не ответил. Что толку с ней спорить?

Машина у Булочки была, что надо! Быстрая, маневренная. Других автомобилей на дороге было немного, не то что в Москве. А вот сама дорога была не очень. Кочка на кочке, ямка на ямке. Как и в любой периферии.

Не рассчитал я скорость, тряхнуло нас на одной выбоине.

- Куда ты несешься? - тут же заорал на меня Бульдозер. - Че совсем что ли? Идиот долбанный! Ты в метро в Москве свои права купил?

Была бы моя машина, я бы уже Ваше Сиятельство выкинул на хер из нее. Но тачка была ее, да и приболела девочка, поэтому я просто проглотил ее словесный понос и поехал дальше. Внимательнее и аккуратнее.

В магазине, куда мы заехали за продуктами, мы с Овечкиной снова повздорили.

- Я не буду это есть! - уперлась Лена, когда я бросил в тележку продукты, которые счел нужным для ее питания.

- Почему?

- Разве ты не видишь, сколько тут калорий? - возмутилась она, а сама стоит, слюни глотает от голода. - Ты понимаешь, что я вообще не похудела? Даже на сто грамм! Зачем ты врача подговорил меня запугать? Я что, дура по-твоему? Я в эти сказки про реанимацию не поверю!

Сказки? Да она чуть там не оказалась сегодня, в той самой реанимации! Подождать, пока окажется? Может, поумнеет? Вряд ли.

- Лена, успокойся! Я дома тебе объясню, как работает диета.

- Я сказала...

- Блять, как ты меня уже заебала! - разорался я на весь супермаркет. - Две недели с тобой живу, а ты меня УЖЕ ЗАЕБАЛА! Ты что мне обещала, а? А сама что?

- Не твое дело, как я худею! Ясно тебе?

- Я живу с тобой, как мужик, значит, мое! Я взял ответственность за тебя! За все твои 72 килограмма! А ты мне еще и пиздишь бессовестно! Эгоистка чертова - вот ты кто! Ясно тебе? - передразнил я Булочку.

Лена надулась, покраснела и отвернулась к витрине с молоком. Щас заревет!

Похуй!

Я опять сорвался. Как у нее получается так ювелирно меня выбешивать? Или она специально это делает?

Я вдохнул несколько раз и пошел на кассу. Булочка побежала следом, как будто бы боялась, что я без нее сейчас уйду с провизией, а потом сам все сожру. Без нее.

- Богдан, прости, - бросила она мне, когда догнала. - Да, стой ты! - Она схватилась за тележку рукой, заставив меня остановиться. - Прости, пожалуйста! - глядя мне в глаза снова извинилась Булочка. - Мне очень трудно меняться и слушаться! Я не знала, что это будет настолько тяжко!

Ее слова прозвучали очень искренне, с нотками отчаяния, которое она пыталась скрыть, но не получалось. Конечно, я ее простил. Как можно злиться на эту дурынду?

- Лена, тебе нужно научиться доверять своему мужчине, - попытался я снова объяснить ей все спокойно. - Думаешь, я бы стал тебе хуже делать? Я же обещал помочь?

- Хорошо, Богдан, - виновато ответила Лена. - Я поняла. Спасибо, что напомнил о нашей договоренности. Очень... вовремя.

Богдан заставил выпить меня бутылку йогурта прямо на крыльце магазина. Я больше не спорила с мужчиной. Что толку с ним спорить? Баран упертый!

После того, как хоть какая-то пища попала ко мне в желудок, меня поклонило в сон. Еле до кровати добралась.

- Ложись, Леночка, - суетился Богдан вокруг меня, как будто бы я при смерти. - Я сейчас приготовлю тебе что-нибудь и мы поговорим.

Приготовит? Он? Мне?

- О чем?

- Обо всем.

Козлов уложил меня в постель, укрыл одеялом и исчез из спальни, прикрыв дверь.

Я слышала, как он шуршит на кухне. Гремит посудой, шумит водой, хлопает холодильником. Есть захотел или реально для меня старается?

Зачем? Я ему никто. Просто женщина, которая подкинула ему проблем. Которую он был вынужден шантажировать грязным видеороликом. Хочет, чтобы я ему доверяла? Как ему можно довериться, если я его совсем не знаю? Я его боюсь - вот все чувства, которые я к нему испытываю.

Его забота была такой странной, нелогичной и... приятной.

Раньше никто не готовил для меня. Бабушка только. Давно, в детстве еще, пока не заболела.

А так, я всегда все сама. И с температурой на работу, и краны сама меняла. Ни кого не ждала, не звала, ни на кого не надеялась.

Так и расслабиться недолго. Раскисну я, стану тютей, Москвиченок потом уедет, а я...

Завтра мне однозначно нужно на работу. Ибрагимова нужно умаслить, в ресторан его на обед сводить. Он так просто ничего не подпишет. А у нас сроки. Куда Козлову с его прямолинейностью? Он не справится, а мне потом разгребать.

Это ему не под юбку на совещании залезть.

Боже, зачем он это сделал? Поиздеваться надо мной решил?

Не похоже.

Я кончила просто от того, что Богдан потрогал меня рукой! Это было просто невероятно! Со мной такое впервые! Такого острого и нестерпимого возбуждения даже не припомню.