Эффект домино. Падение - Кира Оллис

специально выманили? Прошу, расскажи всё, что ты знаешь, чтобы я мог тебе помочь. Такое… — кивает в сторону свёртка, — нельзя спускать на тормозах. — Ты куда-то влез? Кому-то должен? Или что?

Так, ладно. Лучше сказать как есть, иначе он надумает себе бог весть что.

— Думаю, они связаны с отцом Кассандры, — невольно кривлюсь, потому что ситуация, на самом деле, патовая. — Но что ты предлагаешь, пап? Это не просто уличная шпана. Я навёл справки. Там замешаны настоящие бандиты, понимаешь?

— Проклятье, — папа отходит от меня, взъерошивая волосы на затылке. — Что им от тебя нужно? Деньги?

— Не знаю. Возможно, это была просто месть за то, что я накостылял одному из них, когда забирал Кэсси из дома.

— Что ты сделал? Ты же сказал, что её просто запер отец! — У папы глаза наливаются кровью от обрушивающегося на него дождя из правды.

— Я тебе не договорил, прости.

— Прости? Чёрт возьми, Брайан! — бросив взгляд на дверь, он понижает голос. Наверное, чтобы наш разговор не услышала мама. — С тех пор были ещё угрозы?

— Нет, — отвечаю честно.

— Обещай, что скажешь, если будут.

— Обещаю.

Горестно вздохнув, отец сгребает свёрток со стола и идёт на выход. Перед тем, как закрыть дверь, он оборачивается и бросает напоследок:

— Никогда ничего не прячь в бачке унитаза. Хорошо, что твоя мама вызвала с работы меня, а не сантехника.

Когда дверь за ним закрывается, обессиленно падаю на свой стул, обхватывая голову руками. Безусловно, я доверяю отцу. Знаю, что он пока не станет ничего предпринимать, но мне необходимо самому выяснить детали, чтобы понять, угрожает ли нам реальная опасность. Вмешивать во всё это ещё и его — равносильно признанию в собственном бессилии. Я накосячил, мне и исправлять.

Есть ведь ещё кое-что. Тот подонок, что приставлял пистолет к моей голове, передал привет от Шейна.

«Тебе нравятся невинные девочки?» — спросил он насмешливо, а потом добавил: — «А Шейну нравятся испорченные».

Мне нужно время, чтобы как следует продумать свои дальнейшие шаги и не наворотить дел. Да и что я могу против преступной группировки? Моё оружие — это руки, мозг и компьютер. Именно им я и пользовался все последние дни, собирая компромат на этих ублюдков. Только что мне теперь с ним делать? Куда идти? У нашей семьи нет связей в криминальных кругах или правоохранительных органах. Отец — инженер в строительной компании, хоть и главный, мать — бухгалтер. Обычные люди с достатком выше среднего. Ну, пусть я тоже теперь от них не завишу. Как ни крути, это вряд ли имеет какое-то значение.

Здесь стоит вопрос не денег, а задетого эго.

Волчок уже запущен. Вопрос только в том, кто его остановит и когда.

***

Кассандра

— Мам, привет! — по привычке кричу прямо с порога, одновременно вешая ключи на специальный крючок в стене.

В квартире витает запах запечённой курицы, на который мой желудок предсказуемо реагирует болезненным ворчанием. Наконец-то я поем! Целый день бродила по Лос-Анджелесу в поисках подарков на грядущее Рождество. Сняв кеды, иду на источник шума, а точнее, пение мамы. Вот это перемены! Наконец-то она начала оправляться от вынужденного переезда и смирилась с грядущим разводом. Пару недель назад я ездила в суд вместе с ней, чтобы не дать ей возможности передумать. Мама должна знать, что у неё всегда есть я, и она никогда не будет одна. Жизнь не кончилась и не остановилась. Земля по-прежнему не сошла с орбиты. Нужно лишь оглянуться вокруг и найти другие поводы для радости.

Подкрадываюсь сзади и, обняв её со спины, целую в щёку.

— Как дела?

Мама застенчиво улыбается и целует меня в ответ.

— Всё отлично! Решила заранее приготовить ужин перед дежурством.

— Снова ночное? Ты хотя бы успела поспать?

Пожав плечами, она принимается за вытирание посуды.

— Моя напарница заболела и попросила подменить её. Как я могу отказать?

Мама поворачивается ко мне, и мне бросается в глаза её непривычно яркий макияж и притворно сияющий вид. За несколько последних лет я и забыла, как выглядит её настоящая, искренняя улыбка. Та, которая исходит из глубины души, а не вымучивается, только чтобы убедить меня или себя, что у нас всё хорошо.

Конечно, мы не всегда жили в таких условиях, в которых меня застал Брайан. Когда-то отец был любящим мужем и отцом, заведовал огромным складом в порту, был добрым и общительным, но в один прекрасный день всё изменилось. Никогда не забуду, как он вернулся домой весь в крови и ссадинах. Его избили свои же сотрудники, которым не понравилось, что их начальник — мексиканец. На тот момент отец сменил уже несколько мест работы по той же самой причине. Что бы не происходило: недостачи, потоп на складе, ошибки при погрузочных работах, виноват «грязный чикано» (Прим. авт. Чикано — этим словом американцы грубо называют мексиканцев). Я подслушивала их с мамой разговор в тот вечер, притаившись у лестничных перил. Пока она вытирала кровь с его лица, он поклялся, что больше ни дня не будет работать на гринго и всего добьётся сам (Прим. авт. Гринго — так мексиканцы грубо называют американцев).

Добился.

Он решил пойти самым лёгким путём из всех возможных: начал играть. Сначала мы не придавали значения его частым отсутствиям по ночам, но, когда из дома стали пропадать ценные вещи, поняли, что всё зашло очень далеко. Возможно, мы и дальше жили бы с мамой, закрывая глаза на подобное, если бы это всё не коснулось нас самих.

Постепенно отец начал играть по-крупному, особенно когда связался с отморозками во главе с Шейном, и они стали в нашем доме частыми гостями. Выпивали, громко смеялись, играли в покер, словно нас и не было поблизости. Обычно я запиралась в своей комнате, заткнув уши наушниками, лишь бы не слышать их противных пьяных и прокуренных голосов. Мама тоже пряталась, как мышка в норке, и я никогда не смогу этого понять и принять, ведь её молчаливое согласие воспринималось дружками отца, как отсутствие возражения.

И в один ужасный день это нам очень аукнулось…

— Детка, как успехи в школе? — из моих воспоминаний меня пробуждает звон тарелки, поставленной передо мной.

Мама уже, оказывается, успела накрыть на стол, пока я вспоминала наше чёрное прошлое, которое я теперь хочу зарисовать яркими красками.

Брайан…

Он — целый набор разноцветной акварели. Правда, он считает, что я — чистый белый лист. К моему сожалению, это не так.

— Всё хорошо. Брайан мне помогает, — непроизвольно улыбаюсь. Когда я думаю о нём,