Любовь до белого каления - Арина Ларина

– Татьяна, почему-то мне всегда казалось, что найти секретаря сложно, но можно. – Юрий Михайлович постучал пальцем по столешнице, под которой сидела перепуганная мадемуазель Аникеева, соображавшая, как оправдаться поубедительнее.

– Вы знаете, – наконец сообразила она, с кряхтением вылезая на свет и потрясывая выуженным из-под стола степлером, – я тоже так думала. Единственное, что утешает: сейчас должна подойти девушка, на которую я возлагаю большие надежды. Я сама устала сидеть в приемной, поэтому взять секретаря как можно быстрее – в моих интересах. У меня же вся работа стоит!

– Какая работа у вас стоит? – вежливо осведомился Юрий Михайлович. – Мне казалось, что вас разгрузили в плане поручений.

– Да, – смешалась Татьяна. – Но мне хотелось бы вернуться к своим обязанностям. А стоит… да! Реклама стоит. Мы ничего не рекламируем, а это в корне ошибочная политика! Пока я тут сижу, фирма теряет деньги!

– Ну-ну, – неопределенно пожал плечами шеф, – а то мне уж показалось, что вы тут прижились и сами метите в секретарши!

Таня издала протестующее фырканье, призванное изобразить одновременно одобрение тонкого чувства юмора любимого начальника, недоумение по поводу его последнего предположения и переизбыток чувства собственного достоинства.

«Надо же, – озадачилась Таня, едва только бдительный босс удалился, – пора закругляться. Если эта окажется не красавицей, а хотя бы не особо привлекательной, буду брать. Пока меня саму отсюда не выперли».

Девица оказалась непонятной. Она была странной, немного нелепой, но в общем – безобидной, в том плане, что ее внешние данные не угрожали Татьяниному счастью.

Квадратные очки в траурно-черной оправе делали ее лицо похожим на неудачную детскую картинку. Тонкий нос смешно торчал из-под толстой перемычки, высокий лоб, на зависть чистый, казался слишком высоким, губы, не тронутые помадой, слишком тонкими, а блестящие волосы то ли грязными, то ли из последних сил прилизанными.

Если бы она знала, какой ценой и каким количеством пенки для волос были выпрямлены и приглажены Светочкины волосы, то она, безусловно, зауважала бы девушку за мужество… И ни за что не взяла бы. Потому что без прически и со спрятанными за очки глазами Света Гуськова была сама на себя не похожа. Ее можно было принять за прибитую жизнью библиотекаршу, слегка чокнутую на английской литературе аспирантку филфака, просто шизофреничку в ремиссии, но никто не смог бы опознать в ней хорошенькую студентку пединститута.

Ирка, долго выбиравшая очки и потребовавшая у продавщицы самые страшные, долго восхищенно крутила Светочкину голову перед зеркалом и взвизгивала:

– Супер! Клево! Ни одна зараза не узнает!

– Вам эта оправа категорически не идет, – тихо призналась честная продавщица.

– Абсолютно! – счастливым голосом подтвердила Новгородская. – Светка, ты просто полный отстой! То, что надо!

– Если меня увидит кто-нибудь из знакомых, я тебя убью, – пообещала Света. Ее вся эта затея с маскарадом совершенно не вдохновляла.

– Подумаешь. – Ира легкомысленно хихикнула. – Да любой знакомый мимо пройдет. Еще спасибо, если вслед тебе не плюнет.

– Спасибо кому говорить? – злобно уточнила Света.

– Мне. Ты мне по гроб жизни будешь должна, если тебя сегодня возьмут.

– А если меня спустят с лестницы, я тебе должок тоже тут же верну!

– Платить будем? – продавщице надоело слушать их перепалку. То есть она бы с удовольствием послушала, чтобы выяснить, зачем двум малолетним дурам залежавшийся чуть ли не с позапрошлого года товар, но только после оплаты, иначе приходилось стоять, напряженно напружинившись, в ожидании побега. Такие прецеденты бывали не единожды.

Отвязавшись от Ирины в метро, Света обещала позвонить «как только, так сразу». Ей надо было настроиться на собеседование. А вдруг Новгородская права, и встречают по одежке, которая как раз и не прошла фейс-контроль у завистливых баб? Раз уж так получилось, то идти надо до конца и выжимать из ситуации максимум пользы.

Здание Светлане понравилось. Конечно, не американский небоскреб, но и не какой-нибудь подвал в трущобах. Подойдя к охраннику и мельком взглянув на свое чудовищное отражение, проплывшее в зеркальной офисной перегородке как привидение, она оробела.

«Как же живется дурнушкам вроде Ирки, если они всю жизнь вынуждены ходить такими воронами?» – с сочувствием мелькнуло в голове, и Светлана заискивающе улыбнулась. Вести себя как привыкла, помня про приклеенные к голове патлы, влажные и холодные от вылитой на них пенки, и страшенные очки, выбранные заботливой подругой, она не могла.

Наверное, Ирка получила эстетическое наслаждение, так как хотя бы раз в жизни имела возможность почувствовать себя на высоте, ибо, когда они стояли рядом, сравнение обычно бывало не в пользу Новгородской.

Охранник их старания оценил по достоинству. Кисло улыбнувшись, он показал, как пройти в приемную, и еще долго смотрел вслед загадочной девице с внешностью больного хорька и походкой примадонны подиума. Чем она там виляла под фалдами мешковатого пиджака, было не видно, зато, исходя из общего образа, должна была оказаться костлявой, как старая щука, и нудной, как бормашина в районной поликлинике.

– Добрый вечер, – она заглянула в приемную и уточнила: – Это приемная? Я Светлана Гуськова.

«Я жена Гуськова», – вспомнилась сакраментальная фраза из всенародно любимого фильма, и Татьяна ободряюще улыбнулась. Девочка была серьезной и перспективной. После того как выяснилось, что опыта у нее нет, но есть все необходимые навыки, Татьяна довольно потерла руки и подсунула анкету:

– Заполните, пожалуйста.

Конечно, можно было ее опросить и заполнить самой, но для чистоты эксперимента следовало проверить, как она пишет в плане орфографии, пунктуации и лексики. Печальный опыт с Дашей, складывавшей слова с горем пополам, доказывал, что бывает всякое.

Но и тут Светочка не осрамилась.

Осчастливленная Татьяна еще раз оглядела доверчивое недоразумение, ютившееся на углу стола, и летящей походкой двинулась к шефам. На входе в кабинет она слегка сбавила шаг, вдруг усомнившись в своей везучести и побоявшись подвернуть ногу в преддверии похода в ресторан – это было бы вполне в ее духе.

Потом последовала веселая суета с представлением Светочки начальству, рассказами про фирму в исполнении Юрия Михайловича, подробное изложение ее секретарских обязанностей и пожеланий начальства.

Света пребывала в эйфории. Состояние легкой пристукнутости никак не желало покидать ее. Света Гуськова чувствовала себя, словно бегун, регулярно заканчивавший эстафету последним, но однажды вдруг пришедший к финишу первым по причине внезапного схода с дистанции абсолютно всех соперников. Она плохо понимала, что ей говорят, ничего не видела, так как очки запотели после попытки попить предложенного Татьяной чаю. Чай оказался обжигающе горячим, и пить его не было никакой возможности, зато видимость ухудшилась невообразимо. Света по незнанию протерла очки пальцами, отчего стало только хуже, но это не имело значения. Она тряслась от радости и пыталась вслушиваться в чужие голоса. Информация лавой скатывалась на нее, но огибала мозг, словно вода парафин. Да и не хотелось ей ничего слушать. Надо было скорее бежать домой, рассказать все Ирке, тете Верочке, а главное – Марковой! Пусть лопнет от зависти! Она, Света, устроилась именно работать, а не быть дешевым приложением ко временному бойфренду. Она теперь сама себе хозяйка. Впереди маячили перспективы карьерного роста, огромная зарплата и прочие вдохновляющие перспективы. Марковой такое и не снилось!