Дочь врага - Екатерина Аверина

— Ты охренела?! — завожусь, вырываю у нее трубку.

— Что происходит, Тимур?! — орет на меня Ольховский.

— Нормально у нас все. Объект оказался эмоционально нестабилен, но после жены, — стараюсь перевести конфликт в шутку, — Мне уже ничего не страшно.

— Громов, если ты облажаешься, я лично подвешу тебя за детородный орган, сфотографирую и разошлю во все ЧОПы. Ты нигде не найдешь работу. И вообще, я чет не понял, почему Максимова, — эта фамилия моей Крис совершенно не идет. — С тобой? Чадов где? — ну спасибо тебе, Кристина Андреевна!

— Мы вышли поговорить, Арчи с девочкой. Из него вышла отличная няня, — шеф заржал видимо тоже представив нашего Медведя с крохой на руках.

— Смотри мне, Тимур!

— Все будет нормально. Как всегда, — успокаиваю Ольховского. — Знаешь что?! — переключаю свое внимание на Крис.

— Даже знать не хочу, — она отвернулась к окну.

Я догадываюсь, какое решение пришло ей в голову. Именно потому, что моя Крис решила сдаться на милость отца, она и попыталась избавиться от меня. Отчаянный и глупый шаг, который разрушит не одну жизнь.

Мы молча посидели в машине. Оба немного успокоились, только после этого поднялись в квартиру, где меня ждет встреча, которой я, честно говоря, немного боюсь.

— А кто это у нас пришел? — слышу бас лохматого друга. — Мама пришла, — он выходит с Ярославой на руках. — И папа пришел, — довольно скалится и передает девочку Кристине.

— Никакой он не папа, — недовольно буркнув, Крис пошла в сторону кухни.

— Папа, — повторила за ней малышка оборвав мои натянутые нервы. Меня качнуло, но я сумел быстро взять себя в руки и вернуться к разговору об отцовстве. Вошел в кухню вслед за любимой и прикрыл за собой дверь.

— Крис, крайне плохая идея отрицать, что Ярослава моя дочь, — говорю намеренно спокойно, не давая пощады.

— Тим, а с чего ты решил, что я не изменяла тебе? —  больно ударяет словами прямиком в сердце. — Я могла разозлиться и тебе отомстить за твои прохождения! Разве, нет? — бросает с вызовом. Закипаю.

— Не вздумай шутить со мной! — рычу, не сдержавшись. — Ты больше не сможешь меня обмануть! Я ведь проверю! И если окажется, что я прав, то ты лишишься ребенка.

Вот последнее я сказал зря. Ее зрачки расширились, Кристина крепче прижала к себе Ясю, напуганную моим тоном. Ну не идиот?! Конченый дебил!

Делаю шаг к ней, она два от меня. Хотела еще, да помешал подоконник.

— Крис, прости, — поднимаю руки вверх в примирительном жесте. — Дурак.

— Ты совсем не изменился, — вижу, как дрожат ее пальцы. — Я думала… но нет!

— Ты не права, маленькая. Я очень изменился, и ты знаешь это. Зачем лгать? Мы с ней похожи, — еще раз внимательно разглядываю малышку. — Установить отцовство документально не составит труда, — тяну руки к малышке и обращаюсь к ней. — Иди ко мне, — та отрицательно мотает головой и прячется у мамы в волосах. — Ясь, — сокращаю расстояние между нами троими, глажу крошку по спинке. — Иди к … — подбираю слова. — К дяде на ручки, — и она разворачивается, смотрит умными глазками и тянется маленькой ладошкой. Подставляю колючую щеку. Ясе щекотно, она заливается задорным смехом. Пользуясь, моментом забираю ее у напряженном матери. — Вот так. И совсем не страшно, — у самого сердце в груди выдает фигуры высшего пилотажа. — Ну ка мама, посмотри на нас, — улыбаюсь Кристине. — Мы похожи.

— Нет, — гнет свою линию упрямая женщина. — Раз уж поменять тебя не удастся, просто сделай хорошо свою работу, Тим. Артур собирайтесь, мы едем к моему отцу! — толкнув меня плечом Крис оставила меня с ребёнком наедине. — И мне все равно, как вы влезете в мою машину! Хоть верхом, вам не привыкать!

Ну вот и Медведю досталось. Ничего, лохматый не обидчив, особенно на женщин. Это мужику можно в морду дать, а тут проще понять, принять и простить. Успокоится, сама поймет, что была не права.

— Я заберу, — как только за ребятами закрылась дверь ко мне подбежала обеспокоенная няня моей дочери.

— Не надо, — с уколом ревности фыркнул на женщину. — Пойдем, покажешь, что у тебя есть из игрушек? — вновь отдал все свое внимание Ярославе. Девочка радостно кивнула.

— Ей скоро спать, — Тамара Андреевна не отстаёт от нас ни на шаг.

— А мы тихонечко поиграем, — подмигнул ей и уселся на пол рядом с расстеленным для ребенка одеялом.

Яся показала мне все: кукол, развивашки, даже карандаши и разрисованный ими альбом. Когда все утрясется, и она подрастет, отдам в художку. Улыбнулся собственным мыслям. Девочка потёрла кулачками глазки и сладко зевнула.

— Она спит в кроватке или на руках? — спросил у Тамары Андреевны.

— В кроватке, — няня с подозрением на меня посмотрела.

— Вы позволите мне ее уложить? — решил не нагнетать и без того напряженную атмосферу.

— Попробуйте. Тимур, а вы правда отец нашей малышки? — решилась спросить она.

— А что? Незаметно? — поднял крошку на руки, уложил в кроватку. Яся так устала от новых впечатлений, что без проблем сама положила голову на подушку с нарисованными мультяшными слониками.

— Укладывайте, — не стала отвечать Тамара Андреевна.

Я сел рядом, просунул руку между деревянными прутиками. Дочка тут же крепко вцепилась в мой палец, а я тихо зашептал колыбельную, откуда-то всплывшую в моей голове:

Баю-баю, за рекой

Солнце скрылось на покой,

А у Ясиных ворот

Зайки водят хоровод.

Заиньки-заиньки,

Не пора ли баиньки?

Вам под осинку,

Ясе на перинку.

Откуда во мне это? Столько тепла и нежности просыпается рядом с уснувшей крошкой. Вместе с ним накрывает обида за то, что меня лишили нескольких лет ее жизни. Я не видел первых шагов, не слышал первого слова. Дочка заворочалась, и я вновь стал читать ей колыбельную, как стихотворение, петь отродясь не умею.

В прихожей щелкнул замок и комнату наполнил аромат духов моей женщины. Она с изумлением смотрит на нас с Ясей, а по лицу вижу, что поездка прошла неудачно или же не так, как она надеялась.

— Не договорились? — прошептал, поднимаясь на ноги.

-Отец! Сними запрет с партии! Это лекарство нужно детям. Они не проживут без него ни дня, - мой голос становится тише и тише с каждым новым словом, надежда на спасение умирает, разбиваясь на мелкие осколки о бесчеловечность родного отца.

Мы находимся в доме, где прошло моё детство. Где из любящего и заботливого папы мужчина, сидящий передо мной, превратился в сурового и безжалостного отца.