Курс новой истории - Сергей Михайлович Соловьев

республиканских форм. Сюда присоединилась еще борьба религиозная между последователями двоих богословов — Гомара, строгого последователя учения Кальвина относительно предопределения и резкой отдельности Церкви от государства, и Арминия, допускавшего и участие свободной воли человека в деле спасения и учившего, что Церковь должна быть подчинена государству. Ольденбарневельдт, Гуго Гроций и вообще образованнейшие люди были арминиане, штатгалтер, принц Оранский и низшее народонаселение — гомаристы. В 1618 году борьба кончилась тем, что семидесятидвухлетний Ольденбарневельдт был казнен смертию, а Гуго Гроций осужден на вечное заключение; с помощью жены ему удалось спастись из тюрьмы и бежать за границу; изгнанником он жил сначала во Франции, потом в Швеции.

Быстро поднялась молодая Голландская республика, но и в ее развитии обнаружилась односторонность; господство торгового духа с барышничеством, мелочностью скоро высказалось в отправлениях народной жизни; торговая республика могла отбиться от далекой, растянувшей свои владения и постепенно слабевшей Испании; но едва могла с чужою помощию защитить свою маленькую территорию от завоевателя ближайшего, французского короля Людовика XIV, и не могла защитить ее от завоевательной Французской республики. Судьба торгового голландского народа имеет поразительное сходство с судьбою торгового народа в древнем мире — финикиян: та же обширная, обхватывавшая весь известный мир торговая и промышленная деятельность, богатые колонии и в то же время ничтожная государственная область, невозможность отстаивать свою независимость от завоевателей. Судьба Финикии и Голландии показывает, что богатство и блеск, происходящие от процветания промышленности и торговли, не составляют еще всего для народа, если у него при этом нет средств сохранить драгоценнейшее благо народное — независимость.

VI. АНГЛИЯ ПРИ ТЮДОРАХ

Переходим к стране, также знаменитой своим богатством, своею промышленною и торговою деятельностию, но имевшей другие, более прочные основания своего могущества и значения в Европе, чем Голландия, переходим к Англии. Соединенные теперь королевства Великобритании и Ирландии расположены на двух больших островах. Это островное положение имеет важное значение: во-первых, оно благоприятствует развитию мореплавания и торговой деятельности; во-вторых, доставляет безопасность от вторжения неприятеля и тем избавляет от обязанности содержать большое постоянное войско.

Но если островное положение защищает Англию от внешних нападений, то это надобно принимать с ограничением: одного этого условия недостаточно для защиты, нужна при этом внутренняя сила, внушающая страх врагу, который бы отважился пристать к острову; когда народонаселение Англии было слабо, тогда мы видим целый ряд враждебных нападений на нее и завоеваний; островное положение не избавило Британию от римского и англо-саксонского завоевания, не избавило от жестоких нападений норманнов из Скандинавии, от завоевания норманнами из Франции: это завоевание было последним — знак, что с этих пор начинается внутреннее усиление Англии, которому не мешала внутренняя борьба, бывшая следствием завоевания и определившая те формы политической жизни, которыми знаменита Англия. Вождь норманнского завоевания, Вильгельм Завоеватель, и потомки его были истые норманны, «жадные к захвату», как их характеризовали современники. На престоле английском они постоянно действовали в том же духе, усиливая свою власть и свои материальные средства на счет подчиненного народонаселения. Но верхний слой этого народонаселения составляли также норманны, товарищи завоевателя, поделившие с ним добычу, ставшие землевладельцами в Англии. Если король как истый норманн стремился к захвату, то бароны также как истые норманны выставляли сопротивление стремлениям короля; эти стремления обнаружились рано, когда еще бароны после завоевания не успели отвыкнуть от общего дела, разъединиться, и потому им легко было выставить сопротивление королевским насилиям.

Тяжелое правление Генриха I произвело то, что преемник его, Стефан, должен был дать хартию в обеспечение от насилий. Плантагенеты наследовали от прежней династии ее характер, стремление к захвату и этим самым постоянно держали баронов настороже, наготове к общему делу сопротивления. Короли для своих целей нуждались прежде всего в войске своем, от них вполне зависящем, это войско наемное (брабансоны из Брабанта); для найма войска нужны деньги, и короли не церемонились с подданными при сборе этих денег; отсюда две главные жалобы — против иностранного войска и тяжких денежных поборов.

Насильственное правление Иоанна Безземельного возбуждает восстание баронов; но бароны встают не одни, они протягивают руки горожанам; жители Лондона поднимаются вместе с баронами для дружного отпора королевским насилиям. Этот союз баронов с горожанами доставил английской аристократии то высокое положение, которым она до сих пор пользуется в стране. Король должен был уступить и дать знаменитую Великую Хартию (Magna Charta). Подати определены, для податей чрезвычайных нужно согласие парламента, произвольный захват людей и имуществ со стороны короля уничтожен, иностранцы и чужеземное наемное войско удалены. Это первое действие могло бы и не быть богато результатами, если бы преемники Безземельного приняли другую политику: но они продолжали возбуждать к борьбе силы, к ней приготовленные, себя сознавшие, и тем способствовали развитию парламентских форм. Так, борьба продолжается при сыне Безземельного, Генрихе III, который был взят в плен Симоном Монфором, предводителем недовольных баронов; парламент созывается уже не по воле королевской, но постоянно; Монфор призывает в парламент не только вельмож духовных и светских (верхняя палата лордов), но также депутатов из низшего дворянства и городов (нижняя палата общин).

Сын Генриха III, Эдуард I блестящий, войнолюбивый, чтобы иметь средство для войны с Франциею, прибегает к налогам и опять поднимает против себя вельмож и лондонских горожан, которые заставляют его подтвердить Великую Хартию, обязаться впредь не собирать денег без согласия парламента. Поведение сына Эдуарда I, Эдуарда II, детски слабого человека, подчиненного любимцам, опять вызывает движение со стороны вельмож; назначенная из них комиссия опять постановляет ежегодное созвание парламента, постановляет, что король не может без согласия баронов назначать на высшие должности, не может отчуждать коронных имений. Усобица между Эдуардом II и его женою также содействует усилению значения парламента, ибо королева опирается на него.

Королю слабому, как Эдуард II, наследовал опять король — рыцарь Эдуард III, которого все внимание было обращено на внешнюю войну; имея постоянно нужду в деньгах для войны, Эдуард в пятидесятилетнее правление свое созывает парламент не менее 50 раз; а в последние годы Эдуарда III, впадшего в детство, парламент еще более усиливается. После Эдуарда III — усобица в королевском роде: недовольные Ричардом II англичане свергают короля посредством двоюродного брата его, Генриха Ланкастерского (Генрих IV). Страшная усобица, известная под именем «войны Белой и Алой Розы», истребила много вельмож, истомила народ, и потому естественно, что короли из новой династии Тюдоров не могли встретить в парламенте такого сильного сопротивления, какое встречали короли из прежней династии, и потому Тюдоры кажутся почти самовластными государями; но при этом надобно заметить, что Тюдоры ведут себя иначе, осторожнее, избегают столкновений по самому существенному вопросу, вопросу денежному,