Каменный век. Книга 2. Племя Тигра - Сергей Щепетов

Дальнейшая дискуссия двигалась по замкнутому кругу: обе стороны признавали, что «зверя» испортили. «Порча» эта заключалась в том, что при попытке атаковать его вторично носорог побежал вправо, а не влево. Логика обвиняющей стороны была непробиваемой: все, что нужно было сделать перед охотой и во время охоты (какие-то магические действия), было выполнено в полном объеме, и тому имеется масса свидетелей. Тем не менее зверь побежал не туда, куда нужно. Должна быть для этого причина? Конечно, должна! Просто потому (как уяснил Семен), что причина есть у всего, ведь случайностей не бывает (и понятия такого нет!). Причина же может быть лишь одна – чье-то воздействие (колдовство). Вопрос не в том, было оно или нет, а в том, находится ли этот злодей среди присутствующих или где-то в другом месте.

Первоначально Семен беспокоился, что именно его, как чужака, и обвинят во всех смертных грехах. Его кандидатура на роль преступника действительно рассматривалась среди прочих, но была сразу же отклонена как раз по причине его чуждости: он как бы неродственен окружающей действительности и поэтому влиять на нее никак не может. Семена такой диагноз вполне устроил, он расслабился и немедленно вспомнил о том, что его давно уже мучает жажда и голод. Впрочем, к голоду он уже почти привык, а вот жажда…

Стараясь не помешать дискуссии предводителей, он объяснил стоящим рядом, что отправится вон туда – попить. Хьюгги не возражали: то ли уже не боялись, что он сбежит, то ли слишком были увлечены ходом расследования. Семен отыскал ручеек, вытекающий из болотца, напился, немного посидел в одиночестве, наблюдая игру закатных красок на замшелых камнях в верхних частях склона. День активно клонился к вечеру, носорог сбежал, а хьюгги занимались решением каких-то философских вопросов. Его же больше волновала другая проблема: «Жрать-то мы сегодня будем или нет?! Никто, похоже, никуда идти не собирается, а никакой живности в округе нет – разве что какие-нибудь мыши или лемминги. Груза у конвоя тоже нет, как нет его и у охотников, – неужели придется спать голодным? Впрочем, не только спать, но, вероятно, и идти завтра весь день, поскольку еду всегда дают уже в темноте – перед сном. Сволочи какие, а? Зато теперь почти понятны кое-какие особенности неандертальской охоты…»

К оружию охотников Семен, конечно, прикасаться не стал, дабы не быть обвиненным в каком-нибудь «влиянии», а просто попытался рассмотреть его на расстоянии. Древки копий длиной около двух метров и диаметром четыре-пять сантиметров отнюдь не были идеально прямыми, хотя изготовители явно пытались придать им именно такую форму. Наконечники из коричневатого кремня довольно массивные и не уплощенные, а скорее неправильной конусообразной формы. По-видимому, они представляют собой «ядрища», а не «отщепы», изготовленные довольно грубо. Во всяком случае, тонкая техника, вроде ретуши или отжима, к ним явно не применялась. Крепление к древку понять, конечно, толком не удалось – стык представлял собой обмотку из полосок кожи, обмазанную чем-то сверху. Причем эта обмотка иногда не уступала по толщине древку и наконечнику. Можно было заподозрить, что последний вообще не имеет хвостовика и держится именно в этой ременной муфте. Что интересно, все пять копий охотников отличались лишь кривизной своего древка, а наконечники и их крепеж были почти одинаковые. «Это что же, – удивился Семен, – неандертальский стандарт? Выработанный, так сказать, веками эмпирического опыта? Впрочем, впечатление такое, что конструкторы стремились не столько улучшить поражающую способность оружия, сколько придать ему сходство с… рогом этого самого носорога. Тем более что в верхней части древки обмотаны какой-то фигней, похожей на носорожью шерсть. Ну конечно: чтобы добыть зверя, нужно в первую очередь ему как следует уподобиться. Наверное, рану этой штукой можно нанести весьма серьезную, но… Но свободы действий для охотника такое оружие почти не оставляет: надо приблизиться к животному вплотную и наносить удар в корпус под прямым углом. Причем и у обычных-то носорогов шкура будь здоров, а у шерстистых она, наверное, вообще два-три сантиметра толщиной. То есть бить надо с разбегу, досылая оружие весом своего тела. У каждого только одна попытка: даже если он останется жив после промаха, то копье наверняка будет сломано – просто отвалится наконечник. Интересно, они что, за тысячи лет не смогли придумать более эффективного способа охоты? Ну, допустим, лук – это скачок на качественно иной уровень бытия, но почему бы не использовать, скажем, легкие тонкие копья с острыми наконечниками? Или они их делать не умеют? Странно, даже дети, когда играют в песочнице, как-то совершенствуют свои приемы… Ну, ладно, что там у них происходит? В конце концов, будут кормить сегодня или нет?!»

Дискуссия, кажется, кончилась: хьюгги разбрелись и что-то искали в траве, иногда нагибаясь. «Корешки, что ли, собирают?! – удивился Семен. – Может, и мне что-нибудь перепадет?»

Надежда не сбылась: хьюгги выискивали торчащие из травы валуны и переворачивали их. На вопрос, что это вы ищете, один из воинов мрачно ответил: «Носорога». «Маразм крепчал – деревья гнулись», – вздохнул Семен.

В конце концов искомое животное было обнаружено. Им оказался черный жук сантиметра два длиной. Какое он имеет отношение к носорогу, Семен понять не смог, во всяком случае, никакого внешнего сходства не наблюдалось. Тем не менее окружающие дружно признали, что это именно он и есть. «Ну и фантазия у них, – в голодном раздражении думал Семен. – Лучше бы пожрать добыли, сволочи!» Жук лежал на спине и шевелил лапками, народ толпился вокруг и тихо переговаривался. Все, казалось, испытывали перед насекомым страх и почтение, как будто оно и в самом деле было огромным животным. Семен начал выбираться из толпы – находиться в непосредственной близости от хьюггов ему и раньше удовольствия не доставляло, а теперь среди них присутствовали еще и особи, обмазанные от пяток до макушки носорожьим дерьмом.

Впрочем, сильно удалиться ему не дали: хьюгги образовали довольно тесный круг возле жука, и Тирах потребовал, чтобы Семен занял в этом кругу место.

Они так и стояли в напряженной тишине, которую нарушали лишь журчание далекого ручья да шелест травы под налетающими временами порывами ветра. И Семен стоял – а куда денешься? И смех и грех: два десятка первобытных мужиков стоят и смотрят, как бедный жук шевелит лапками! Идиоты…

А мероприятие длилось, между прочим, не пятнадцать минут – прошло уже, наверное, часа полтора-два, цирк погрузился в сумерки, когда прозвучал наконец довольно дружный вздох. Но не от облегчения – общее напряжение еще больше усилилось: жук перевернулся!

Семен давно уже не смотрел на него – надоело – и теперь не сразу обнаружил насекомое среди примятой травы. Оно куда-то ползло. «Кажется, не ко мне», – определил Семен и вновь стал смотреть по сторонам, пытаясь отключиться от безрадостной действительности.

Уже окончательно стемнело, когда наконец эта пытка стоянием кончилась. Народ разразился воплями и начал двигаться. Семен же просто опустился на землю там, где стоял: «Пускай спотыкаются об меня, мать их ети!» Впрочем, в общей суете никто его не задел даже случайно – в сумерках хьюгги ориентировались прекрасно.

Насколько можно было понять из общего гомона, виновник охотничьей неудачи был наконец обнаружен. Как это ни странно, им оказался один из охотников – наверное, именно к нему подполз жук (привлеченный запахом носорожьего навоза?). Семен понадеялся, что сейчас парня просто прикончат к всеобщему удовольствию и начнут располагаться на ночлег. Не тут-то было: разбирательство продолжалось! Ответчиком теперь был охотник, на которого указал жук, а обвинителями Тирах и его собственный бригадир. На Семена внимания никто не обращал, и он начал ощупью драть вокруг себя траву, надеясь сделать нечто вроде подстилки. Ничего путного не получилось – лежать на этом можно было лишь в позе эмбриона, удаляться же от выбранного места Семен не решался, поскольку не надеялся потом найти его в темноте. В конце концов он кое-как пристроился на боку, подложив под голову плоский камень, слегка прикрытый травой, и стал слушать, о чем говорят хьюгги. Кажется, речь шла о носорожьей шерсти…