Money. Неофициальная биография денег - Феликс Мартин

Эксперимент с многочисленными казначействами окончился провалом. Было доказано, что академики Цзися были правы и относительно концепции денег, и относительно следовавших из этой концепции практических советов по управлению государством. Правитель, желающий остаться у власти и править законопослушным государством, обязан ревниво охранять свое монопольное право на манипуляцию денежным стандартом и выпуск денег. Как утверждает «Гуань-цзы», «деньги – это вожжи, которые прозорливый владыка крепко держит в руках и с помощью которых правит судьбой».

Академия Цзися возникла благодаря инициативе князя Хуаньгуна. Как следствие, и первый труд китайской экономической мысли был создан придворными мыслителями, чьи рекомендации преследовали цель укрепления власти императора. В Европе сложилась прямо противоположная ситуация. Чтобы наконец выйти за пределы идей, сформулированных Платоном и Аристотелем, европейская экономическая мысль развивалась долгие века, и ответственность за прогресс здесь лежала не на правителе, а на подданных. Кроме того, доминирующей идеей было не упрочение контроля правителя над деньгами, но напротив – его ослабление. Почему это так, мы увидим в следующем разделе.

Чем больше проходит времени, тем яснее мы понимаем, что технологические достижения Древнего Рима были гораздо более значительны, чем кажется на первый взгляд. Еще полвека назад в общественной мысли главенствовала точка зрения, изложенная Вергилием в «Энеиде», согласно которой римляне не блистали ни в науке, ни в технике, ни в искусстве, но компенсировали свое творческое бессилие подлинным талантом к созиданию империй и управлению миром. Сегодня нам известно, что древнеримские полководцы пользовались достижениями науки (Марк Клавдий Марцелл вывез из Сиракуз астрономические приборы), а предприниматели строили механизированные фабрики (Марк Вергилий Эврисак, например, применил механизмы в принадлежавших ему пекарнях для производства хлеба). Однако технологические достижения Древнего Рима меркнут по сравнению с достижениями в финансовой сфере. С момента рождения денег в Греции прошло всего несколько веков, но в Римской империи они уже получили повсеместное распространение. Финансовая инфраструктура могла похвастать не только масштабом, но и сложностью. Разумеется, существовал институт чеканки монет – однако, как и в любой другой сложной экономической системе, монеты в основном использовались для мелких покупок. Но все значительные траты – а в момент расцвета Рима некоторые траты были очень, очень значительными – осуществлялись посредством долговых обязательств, именуемых литтерами, или номинами. Описание того, как во времена поздней республики обычно совершались крупные сделки, мы находим у Цицерона: «nomina facit, negotium confcit» («[некто] предоставляет обязательство и завершает сделку»). При этом кредитование распространялось не только на крупные выплаты. Овидий в своем «Искусстве любви» предупреждает ухажера, что возлюбленная ожидает от него подарка, и отвертеться, сославшись на отсутствие наличности, не получится – ведь всегда можно выписать чек.

К моменту перехода Римской республики в империю времена, когда богатство гражданина измерялось землей, давно канули в прошлое. К примеру, Гораций, описывая состоятельного римлянина, говорит: «Dives agris, dives positis in faenore nummis» («Богат землей и вложенными под процент деньгами»). Если не считать тоги, он ничем не отличался от рантье викторианской Англии, пытающегося отвертеться от платы по счету, объясняя это тем, что все его деньги на данный момент во что-то вложены. Кстати, уже тогда появилась категория людей, благополучно сохранившаяся до наших дней, – это те, кто вообще не интересуется материальным имуществом, предпочитая все свое богатство держать исключительно в денежном формате. Древнеримские банкиры мало чем отличались от современных: они принимали вклады, оформляли и выдавали кредиты, служили посредниками при оплате международных сделок. В точности так же, как сегодня, элита финансового мира старалась произвести на клиентов впечатление сложностью проводимых манипуляций. Цицерон с усталой иронией пишет: «О том, как приобрести и куда вложить деньги, некоторые замечательные люди, чья контора располагается рядом с храмом Януса, рассуждают с красноречием, которому позавидует любой философ».

Разумеется, при существовании настолько глубоко монетизированной экономики римлян не обошло и такое хорошо знакомое нам явление, как финансовый кризис. Порой примеры из древнеримской истории так близко напоминают события недавнего прошлого, что становится немного не по себе. К 33 году н. э. финансовые советники императора Тиберия пришли к выводу, что бум в сфере частного кредитования перехлестнул через все разумные пределы. Чтобы положить конец инвестиционной лихорадке, охватившей империю, было решено усилить государственное регулирование в этом секторе экономики. После краткого изучения законодательства выяснилось, что подходящий закон уже принят; его автором оказался не кто иной, как основатель династии Юлий Цезарь, который в своей бесконечной мудрости еще десятки лет назад ввел жесткие ограничения на выдачу кредитов богатыми аристократами, запретив им использовать для этих целей больше определенной части состояния. Иначе говоря, он ввел требование на достаточный размер основного капитала для всех, желающих заниматься кредитованием. Уложения закона были ясны и цели очевидны, однако предприимчивые кредиторы уже не первый раз в истории проявляли чудеса изобретательности, находя всё новые способы обойти запрет. «Народные собрания, – читаем мы у Публия Корнелия Тацита, – приняли множество постановлений, направленных против нарушителей закона, но, несмотря ни на что, их число не уменьшалось, так как заимодавцы прибегали к хитроумным уловкам». И вот император заявил: хватит. Предложенный Цезарем закон обязателен к исполнению, а нарушителей ждет суровое наказание. Последствием этого решения стал хаос. Не успела практика применения закона распространиться, как выяснилось, что к нарушениям причастна бóльшая часть сенаторов. Затем во всей красе проявились все знакомые нам черты полноценного банковского кризиса: кредиторы начали требовать у должников срочного возвращения займов; понимая, чем это грозит, власти попытались смягчить удар по экономике и объявили о введении переходного периода. Впрочем, было уже слишком поздно. Владельцы приобретенной в ипотеку земли начали срочно ее продавать, лишь бы расплатиться с кредиторами, в результате чего обрушился рынок недвижимости. Объем банкротств принял настолько массовый характер, что под угрозой оказалась вся финансовая система государства. В условиях охватившего Рим кризиса императору пришлось пойти на срочное выделение ссуд нуждающимся. Имперское казначейство приступило к реализации программы рефинансирования, на что было выделено 100 миллионов сестерциев. Кредиторам, взявшим на себя невыполнимые финансовые обязательства, были предложены льготные беспроцентные ссуды сроком на три года. В качестве обеспечения использовалась принадлежащая им недвижимость, намеренно оцениваемая выше реальной стоимости. К радости сената, закончилось все благополучно. «Так было восстановлено деловое доверие, и понемногу снова появились частные заимодавцы», – сообщает Тацит.