Двенадцать шагов фанданго - Крис Хаслэм

Повторял эти действия до тех пор, пока не перебрал все пять скоростей, потом выключил машину, слез с сиденья и закурил, чтобы прояснились мозги, вспомнил рассказ Ивана о том, как он потерпел аварию, двигаясь к вершине холма. Возможно, во время аварии произошла какая-то поломка.

— Эй, Микки, дружок!

Я отпрыгнул, повернулся, столкнулся с двумя датчанами, защитниками природы, которые жили на другой стороне крепости. Сделал усилие, чтобы улыбнуться:

— Ларс! Хенрик! Я Мартин, помните?

Они небрежно кивнули, словно ошибка не имела значения, подошли ближе, оба в сандалиях и гватемальских штанах.

— Ах да, доктор Мартин. — Они все еще воспринимали происшествие как шутку. — Отличный мотоцикл, приятель. Где ты его стащил?

— Он достался мне в наследство.

— Не бойся! — Хенрик, крупный блондин, тучный, загорелый и тупой как бревно, подошел к железному коню и перенес ногу через сиденье. — Удобная штука. — Он крутанул дроссель и бросил его, выжал сцепление, а затем рычаг переднего тормоза. Потом надавил со всей своей внушительной силой на переднюю вилку. — Да, отлично.

Я вспомнил, что он устроил Луизе вскоре после знакомства с ней нечто вроде экзамена, но, кажется, датчанин любил мотоцикл больше, чем ее.

— Рад, что тебе нравится, — промямлил я.

Хенрик бросил взгляд в сторону, его рука шарила под баком и ощупывала верх обшивки цилиндра. Я поднялся и направился к мотоциклу. Датчанин становился чересчур фамильярным с моей машиной, а мы с ней владели секретом, сохранение которого я пока не мог никому доверить.

— Дай мне ключи, — попросил он.

— Ни в коем случае, — сказал я, стараясь придать голосу дружелюбие, и рассмеялся. Ключи торчали в мотоцикле, и только идиот не смог бы их заметить.

Ларс присел на край стены и закурил одну из образцовых датских закруток с марихуаной.

— Пойдем, приятель, — позвал я Хенрика. — Покажу тебе, как «козлить»! Не вру, — убеждал я его властно, положив руку на багажник своей машины, — а потом научу тебя пользоваться антенной три на шестьдесят. Идет?

Я понятия не имел, что такое антенна три на шестьдесят, он, видимо, тоже. Хенрик опустил глаза, неуверенный в своей способности уговорить меня позволить ему покататься на моем мотоцикле. Тень прошлого витала над дорогой. Я вспомнил аналогичную сцену на спортивной площадке, происшедшую двадцать с лишним лет назад с участием английского мотоцикла и двух подростков из другой деревни. Тогда меня побили.

У Хенрика, однако, не было необходимости прибегать к насилию, поскольку он заметил ключи. Он нажал на кнопку, и мотоцикл заработал. Напускная виноватая ухмылка Хенрика говорила: «Джон Буль, здесь вершу дела только я!» Что касается меня самого, было очевидно, что бы я сейчас ни говорил, мне нанесено еще одно поражение в столкновении характеров. Впрочем, я улыбнулся, когда мотоцикл у него заглох, и удивленно поднял брови, когда машина заглохла еще раз.

— Отвали, — сказал я. — Эта машина не для тебя.

Он не обратил на меня внимания, снова заглушил мотор и по-датски позвал Ларса. Тот отмахнулся и что-то ответил, тоже по-датски. Хенрик стал руками ощупывать пыльные бока ненадежной машины. Сознание того, как легко можно обнаружить пакет под сиденьем, подстегнуло меня, и я вынул ключи из замка зажигания.

— Пойдем, — позвал я его. — Пойдем отсюда.

Обиженным тоном Хенрик ответил:

— Ладно, пойдем, приятель! Только скажи, как включить газ.

Я помотал головой:

— Не понимаю, что ты говоришь. Убирайся с моего мотоцикла.

Он вздохнул и слез с машины.

— Где рукоятка, которая включает и выключает газ?

— Ее нет, — улыбнулся я, хотя понимал, что такая вещь существовала, должна была существовать. — Ты еще не дорос до того, чтобы ею пользоваться.

— А ну тебя к чертовой матери, — рассмеялся он искренне.

Я обнаружил переключатель через несколько мгновений после ухода датчан. Еще через пару минут я выезжал, раскачиваясь на машине, из ворот. Единственным свидетелем моего выезда был Карлито, покинувший это место вместе со мной. Он пересек дорогу впереди меня. Низкорослый и суетливый, как новобранец во время боя, он укрылся от грохочущего мотоцикла в тени жасминового куста. Мне хотелось поднять руку, чтобы его поприветствовать, но я еще не доверял своему водительскому искусству. Ко времени, когда я совершил третий разворот, мы с машиной подружились, а после пятого разворота я полюбил ее без памяти. Я ездил по холму вверх и вниз так долго, что больше не замечал дороги. Сидя на мотоцикле, погружаясь и выныривая из невидимой прохлады, о существовании которой раньше не подозревал, я ощущал себя восторженным лохматым туристом, имеющим пять кило кокаина и такое ослепительное будущее, что от его сияния приходилось носить светозащитные очки. Только Бог и Иван знали, с какой скоростью мог ездить этот мотоцикл, но сейчас я не нуждался в скорости. Я мчался по потрескавшемуся асфальту, гнался за очередным миражом с совершенно необычным ощущением дороги и долины. У подножия горы, в тенистой роще, дорога пересекала мост и постепенно поднималась к главному шоссе. Поворот вправо перед мостом уводил на проселочную дорогу, которая шла к северному берегу реки в направлении дамбы. Пренебрегая асфальтированным шоссе, я свернул на проселочную дорогу, растрачивая свой пыл на все более уверенные объезды рытвин и валунов. Однажды я уже был здесь и списал эту дорогу со счета как тупиковый путь, но взгляд на нее из-за руля мотоцикла открывал новую перспективу.

Где-то здесь, недалеко от дамбы, находилось заброшенное поместье. Его стены из крошащегося известняка обступили сохнущие цитрусовые деревья и чопорные, приземистые суккуленты, вновь заявившие о своем праве иметь обетованную землю. Я не мог быть полностью уверен в том, что это поместье существовало только в моем воображении. Мои воспоминания об оранжевой крыше, о почерневших от дыма стенах, о горшках терракотового цвета рядом с порослью дикого винограда и тяжелых скобяных изделиях за деревянной дверью были бессвязны, словно я видел их на отдельных фото. Иногда, как сейчас, появлялись моменты, в которые я сожалел о воздействии наркотиков на мой обезвоженный мозг. Если заброшенный дом действительно существовал, он стал бы идеальным укрытием для моего запаса наркоты. Дом располагался вдали от крепости, и, если никто не следил за мной, нельзя было догадаться, что здесь устроен тайник. Более вероятно, что развалины дома действительно существовали. Я остановил мотоцикл на краю дороги и поднял сиденье. Теперь впервые я располагал удобным случаем для основательного знакомства со своими пятью белыми спонсорами. Подержав первый из них на весу, я оценил впервые его качество. Хорошая упаковка — половина успеха в торговле, заметил однажды один еврей из Гибралтара, и как же он был прав! Этот тысячеграммовый брикет кокаинового гидрохлорида упаковывали профессионалы, и сколько же радости и гордости доставляла их работа! В обычных условиях такие, как я, субъекты никогда не стояли так близко к сокровенной цели, никогда не прикасались к источнику благоденствия. Но сейчас был исключительный случай. С оцепенением обладателя выигрышного лотерейного билета я вытащил из укрытия четыре оставшихся брикета и покачал их в руках, улыбаясь в сторону долины и жалея, что никто не пригласил фотографа, чтобы запечатлеть мой восторг. По случаю я был знаком с единственным фотографом по имени Иван, но он не был способен помочь, стоял где-то в длинной очереди, оставив меня на земле распоряжаться своим достоянием.