Удар - Александр Южный

Бар был пуст. Тайгер только что открыл его. Он стоял, уставившись в квадратную бутылку с ромом, и размышлял о своем будущем, ближайшем и дальнем. Оно видилось ему не в розовых тонах. Самым благополучным концом истории, в которую он попал, могло быть лишь одно: он до конца дней своих проторчит за стойкой бара, развлекая и обслуживая богатых бездельников. Но и это вряд ли произойдет. У Службы Безопасности длинные руки. Рано или поздно его найдут. Надо всегда быть готовым к этому.

– Эй, что с вами?! – произнес кто-то рядом.

Тайгер оторвал взгляд от бутылки, повернул голову и увидел Джеки.

– Наконец-то вы заметили меня! – Желтые глаза девушки в сумраке бара казались темными. В белой свободной рубашке и голубых шортах она выглядела очень привлекательно.

– Что с вашими волосами и куда подевалась борода? – спросила Джеки.

Тайгер развел руками. Как-то на днях Доксвель встал утром с кровати и вдруг весьма резонно заметил:

– Я не знаю, какие грешки водились за тобой в прошлом, и кем ты тогда был, но сейчас за блондином с бородой, который немного размял кости на вилле Барноу в Окленде, числятся два трупа. Так что тебе лучше сменить внешность. Тяжелей преступления, чем убийство, не существует.

Тайгер, немного поразмыслив, согласился, решив вернуть волосам естественный цвет и сбрить бороду.

Он провел рукой по своим коротко остриженным волосам и произнес:

– Дело в том, что мы с Доксвелем заключили пари. Проигравший должен был постричься наголо. Я проиграл. В последнюю минуту Доксвель разрешил мне оставить немного волос, при условии, что я покрашу остатки в черный цвет и сбрею бороду.

Джеки рассмеялась:

– С вами не соскучишься! Знаете, Джин, когда я нахожусь возле вас, у меня поднимается настроение.

– У меня тоже! – произнес Тайгер.

– Я не шучу! – сказала Джеки.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, пока первый клиент – низкий крепыш с опухшим лицом не прервал это занятие.

– Я, между прочим, приглашала вас в гости. Вы разве забыли? – спросила Джеки, когда клиент, получив свою выпивку, удалился.

– Мм… наверное, – не очень уверенно произнес Тайгер. – Честно говоря, я думал, что вы сделали это просто из вежливости.

– Вот еще! – Джеки села на табурет и оперлась локтями о стойку. – Когда вы заканчиваете работу?

– Поздновато! В час ночи.

– В самый раз, – девушка лукаво улыбнулась. – Я заеду за вами. До вечера!

– До вечера! – машинально ответил Тайгер.

Он задумчивым взглядом проводил фигурку Джеки, пока она не скрылась в дверях. События развивались помимо его воли. Кроме того, девушка ему нравилась. Но все это было как-то не ко времени. Не в том он положении…

Ночь была темной, с яркими близкими звездами. Закрыв бар, Тайгер вышел из отеля. Белый «бьюик» Джеки с открытым верхом стоял на противоположной стороне рядом с фонтаном. «Опеля» Доксвеля не было видно. Это обстоятельство немного насторожило Тайгера.

– Прекрасный вечер, – вежливо произнес он, усаживаясь в машину Джеки. – Вы не видели здесь Доксвеля?

– Нет, а что? – Джеки тронула машину с места.

– Да нет, ничего, – произнес Тайгер, – обычно он встречает меня после работы.

Улицы были пустынны, и они довольно быстро доехали до дома Джеки.

В холле их встретил огромный пес. Он лизнул руку Джеки, обнюхал Тайгера и спокойно улегся у входных дверей.

– Считайте за честь – Бонго вас обнюхал. Других он обычно игнорирует. Лежит на своем месте и посматривает полузакрытыми глазами. Пьяных компаний терпеть не может. А вам он оказал внимание. Видимо, вы действуете не только на людей, но и на собак.

– Возможно! – Тайгер пожал плечами. – Но, скорей всего, он почувствовал родственное себе существо.

– То есть как? – не поняла Джеки. Она поставила на столик два хрустальных бокала на тонких ножках. – Вы же не собака, в конце концов.

– Мы, я и он, – Тайгер кивнул на Бонго, – более схоже воспринимаем мир. Мы живем больше ощущениями, чем умом, и чаще полагаемся на свое чутье или интуицию, если хотите, чем на логику. А вы живете лишь умом, насквозь проеденным вирусом рационализма. Белый человек, вообще, по своему складу рационалист.

– Вы не европеец, по крайней мере не совсем, – утвердительно произнесла Джеки. – С бородой и белыми волосами вы, хоть и с натягом, могли за него сойти, а сейчас в вас заметна добрая примесь азиатской крови.

– Да, – согласился Тайгер. – Я европеец только наполовину! Мать англичанка, отец японец. Потомок самураев.

– Самураев?! – Брови Джеки удивленно поднялись вверх. – Такого быть не может! – Самураи – воины древности.

– Не такой уж и древности, – мягко возразил Тайгер. – Как влиятельная социальная прослойка они существовали до девятнадцатого века. Наш род происходит от очень древнего клана самураев, живших на северных границах Японии. Род был свиреп и воинствен. Его мужчины никогда не признавали компромиссов и потому, в конце концов, от него осталась жалкая горстка людей. Постепенно всех разбросало в разные стороны. А затем пришли времена, когда звания, титулы, как и боевой дух, начали обесцениваться. В почете стала изворотливость, коммерческая смекалка, и это было последним ударом. Мой дед, перебравшись на Тайвань, промышлял рекламой бытовых приборов. Только два самурайских меча, висевших на стене у нас в доме, напоминали нам, кто мы есть. Отец, правда, был совсем другим человеком… совсем другим, – задумчиво повторил Тайгер и, чтобы сменить тему, спросил: – Что мы будем пить?

– А что вы предпочитаете? – Джеки встала с дивана с явной неохотой. Рассказ Тайгера ее заинтересовал.

– Что-нибудь полегче, – сказал Тайгер.

– Тогда вино, – Джеки достала из бара бутылку. – А кто-нибудь еще остался из вашего рода? – поинтересовалась она, наливая вино в бокалы.

– Я последний! – ответил Тайгер.

– Тогда за вас, последний самурай! – Джеки сделала глоток из фужера. – Я сразу почувствовала, что вы из другого теста. А музыку вы любите, самурай? – Она поставила фужер на столик и потянулась к пульту управления радиоцентром.

Через час они перешли на «ты»:

– Скажи, Джеки, зачем одному человеку столько вещей? – Тайгер обвел рукой комнату.

– Чтобы удобней жить. Неужели ты не понимаешь?

Тайгер отрицательно покачал головой.

Джеки пристально посмотрела на него:

– Ты странный, Джин. Ты не похож на других.

– Разве непохожесть и странность одно и то же?

– Нет!

– Тогда почему же ты так говоришь? Не хочешь показать мне свои картины?

– От них осталась одна зола! – Джеки встала из-за стола и подошла к окну. – Но это было не просто очередное увлечение, как лошади и самолеты. Это была попытка подняться над собой, над собственным образом капризной, сумасбродной девчонки, любимым чадом папаши.