Слово, образ, миражи - Влада Юрьева

На дисциплину пока жаловаться не приходилось. Несмотря на свободные прогулки пациентов, нельзя было сказать, что они предоставлены сами себе. За ними постоянно наблюдали, а двери и окна оставались закрытыми на замок. Даже гости вроде Ланфен и Германа не могли свободно выходить из корпуса, им требовалась помощь старшего санитара, у которого был ключ.

Навстречу им из-за угла вышел рослый юноша с непропорционально маленькой головой, отсутствующим взглядом и выпирающими из приоткрытого рта зубами. Герман испуганно взвизгнул и откровенно прикрылся Ланфен. Молодой микроцефал не обратил на них ни малейшего внимания и спокойно прошел мимо.

— Это был очень достойный поступок, — сухо заметила Ланфен.

— Я всего лишь дал тебе шанс выполнить свою работу! — заявил Герман. — Ты же психолог, не так ли? Ты обучена справляться с такими существами.

— Это человек.

— Не уверен. Что есть человек? Это мост, по которому нужно пройти от мертвого бога к сверхчеловеку! А это существо и на доску не тянет…

— При этом за эталон мы берем тебя, я полагаю?

— За эталон мы берем созидающего, а созидание есть наука и дар!

Ланфен двинулась вперед, только чтобы не слушать его.

Некоторые двери были закрыты, возле них за столами дежурили медсестры. Они не скрывали, что не рады посторонним, и, чувствовалось, готовы были начать скандал при первом же вопросе. Но Ланфен ни о чем не спрашивала. Она по странным звукам и характерному запаху могла догадаться, что творится за запертыми дверями.

В целом, руководство больницы можно было лишь похвалить. Ланфен приятно впечатлила общая чистота комнат и коридоров, оборудование в процедурных и вовсе могло вызвать зависть у многих больниц. Ланфен как раз собиралась найти санитара с ключом, чтобы осмотреть технику поближе, не только через окошко, когда на пути появился очередной пациент.

Этот оказался смуглым и вертлявым мужчиной без четко определяемого возраста. Ланфен лишь могла предположить, что сорока ему нет, но определить точную цифру даже не бралась.

Лицо жилистого пациента было усыпано морщинами, однако они, вероятнее всего, стали результатом постоянно сменяющихся гримас. Мужчина двигался быстро, то и дело припадал на четвереньки и нервничал, когда ему пытались заглянуть в глаза.

Но не уходил. Это напрягало Германа, который снова прижался к стенке. Ланфен же видела, что пациент побаивается их и нападать точно не решится. Если возникнет угроза, он сбежит, а не ударит.

— Кто такие будете? — поинтересовался он, сутулясь и прижимая руки к груди. — Чего надо тут? Чего забыли?

— Мы снимаем фильм, — спокойно пояснила Ланфен.

— Что за фильм? Кто разрешил? Вы что-то заберете для этого?

— Мы ничего не заберем. Как тебя зовут?

— Зачем это вам? — Пациент подозрительно прищурился. — Что будете делать? Нет, так не пойдет, я не позволю!

К этому моменту и до Германа дошло, что пациент безобиден. Он резко топнул ногой, как на бродячую собаку, и смуглый мужчина отшатнулся.

— Иди отсюда, ибо безумие твое еще уродливее, чем лицо!

Пациент всплеснул руками.

— Так и знал! Так и знал ведь, что будет недоброе! Но все мое, и на вас есть управа! Я не найду управу, так лес найдет. И темная вода!

Его слова насторожили Ланфен, но прежде, чем она успела что-либо спросить, пациент кинулся за угол. Поступок Германа лишь увеличил его общую тревожность.

Ланфен собиралась упрекнуть своего напарника: мало того, что не помогает, так еще и мешать начал! Но она не успела ничего сказать, ее опередили.

— Зря вы так. Слип — милейшее создание, если его правильно понимать.

С другой стороны коридора к ним приближался мужчина лет тридцати пяти в белом медицинском халате. Не высокий, не низкий, средний во всем и совершенно не запоминающийся, он, тем не менее, обладал добродушным выражением лица, которое крайне важно для работы в таком месте.

— Это существо будет милейшим, если заковать его в цепи и посадить в коробку два на два метра, — поморщился Герман. — И окружить зеркалами, ибо только он в состоянии выносить свое уродство!

Прежде чем врач успел удивиться, Ланфен поспешила отвлечь его:

— Слип — это его имя?

— Не думаю. Просто его все так зовут, даже врачи… Можно посмотреть его личное дело, если вам нужно официальное имя. Вы ведь из документальной бригады? Просто посетителей сюда не пускают.

— Да, мы работаем над фильмом. Меня зовут Ланфен, это Герман, а вы?..

— Виталий Ярошук, — представился врач. — Я тут работаю стоматологом, иногда помогаю как терапевт.

— Они в состоянии позволить себе штатного стоматолога? — поразился Герман. — Хвала белорусскому бюджету!

— Придержите хвалебную песнь, я внештатный специалист, — засмеялся Виталий. — Я прихожу где-то раз в неделю — или по профилю работать, или с осмотром помочь. Поэтому я вам с фильмом не особо помогу, да и имя Слипа не знаю. Я ради него на этот раз приехал — зуб нужно было подлечить.

— Давно вы тут работаете?

— Уже пять лет где-то, и всегда — наездами. Я воспринимаю это как свой вклад в медицину в чистом виде, — пояснил стоматолог. — Помощь ближнему, если можно это так назвать. Но помощь ближнему плохо оплачивает счета, поэтому это не основная моя практика.

— Понимаю, — улыбнулась Ланфен. — Не боитесь работать с такими пациентами?

— Они ж и палец откусить могут! — фыркнул Герман.

— Пока попыток не было. Хотя должен признать, с особо буйными я не рискую, использую специальные распорки. В этом плане, клиника радует, предоставляет только лучшее оборудование. Пойдемте, покажу мой кабинет.

Он не льстил руководству клиники и не переоценивал ситуацию, кабинет действительно поражал. Ланфен прекрасно знала, сколько стоит стоматологическое оборудование. Здесь был уровень элитной частной клиники, не меньше.

— Дожили, — сокрушался Герман. — Ничтожным и немощным зубы лечат лучше, чем мне за мои деньги!

Ланфен могла поспорить с ним о форме этого утверждения, но не о сути. Как правило, государственные учреждения не стремились обеспечить такими условиями умалишенных пациентов. Приоритет, и не без оснований, отдавался детским больницам, родильным домам и тому подобным учреждениям.

Интрига долго не продержалась — ее без сомнений раскрыл Виталий:

— Это все спонсорская помощь. Давно уже клинике поступает!

— Что за спонсоры такие щедрые? — присвистнул Герман. — Мне б таких!

— Я не знаю, кто они. Аркадий Дмитриевич умеет находить таких людей. Ведь многим толстосумам, на самом-то деле, все равно, куда давать деньги, лишь бы в графе «Благотворительность» галочка стояла. Аркадий Дмитриевич убеждает их, что нам нужней.