Двадцать - Ульяна Соболева

- О боже! Что такое? Ты…ты что здесь делаешь? Ты пьян?

Кричу, пытаясь его перевернуть, а когда получается вижу, как светлые глаза смотрят на меня, а он прижимает руку к боку и она вся залита кровью.

- О господи! Что это? Я … я скорую

- Никакой скорой! – хрипло и хватая меня за руку, - Жить буду. Царапина. Неси спирт и бинт с пластырем. Будешь доктором, тетя Лена.

- Я… я не могу!

Закричала и ощутила, как накатил приступ паники.

- Крови боишься, писательница? Неси… я сам!

- Откуда это? Кто это сделал? Это…это ножом?

- Меньше вопросов если не хочешь, чтоб я тут вырубился. Неси… у матери аптечка на кухне в шкафчике справа возле окна. И воды захвати. В горле пересохло.

У меня руки трясутся, смотрю на него бледного в окровавленном свитере с прижатой к ране рукой и правда плохо становится. Сейчас сама по стенке сползу. Потом опомнилась быстро на кухню побежала, нашла аптечку. Дрожащими руками достала бинты, вату, пластырь и спирт нашла в том же шкафчике. Тяжело дыша, бросилась обратно, а он на полу сидит, прислонившись спиной к стене и смотрит на меня исподлобья…не просто смотрит, а на ноги мои голые. Он же ранен… а взгляд этот током лупит по нервам и заставляет перестать дышать. Оторопеть на какие-то мгновения.

- Охереть…блядь, какие ноги у тебя красивые, Алена.

Одернула подол платья, склонилась над ним, вся красная, перепуганная.

- Давай свитер сними с меня. Черт. Нет. Дай вначале глотнуть.

Взял из моей руки спирт, открыл пробку зубами и сделал глоток.

- Давай. Снимай.

Потянула свитер через голову, сняла и вскрикнула, когда увидела рану с сочащейся кровью.

- Обработаешь, потом надо зашить.

- Я… я не смогу! Давай вызовем врачей!

- Никаких врачей! Я сказал! Давай…дуть умеешь? Промой рану или ты и здесь струсишь? М?

Разозлилась, откинула его руку, налила спирт на марлю и приложила к ране.

- Твою мать! – рыкнул и схватил меня за бедро сильно рукой. Не скинула. Инстинктивно поняла, что ему сейчас это надо. Держаться за меня. Промокнула кровь, прочистила, чувствуя, как кружится голова и невыносимо смотреть на рану.

- Промывай и неси иголку с ниткой. У матери в комнате в тумбочке возле кровати шкатулка для рукоделия. Блядь…если бы я знал, что для того чтобы схватить тебя за бедра мне нужно заиметь дырку в бочине я бы давно ее сделал сам.

- О боже! Зашить?

- Ты что куклам никогда не шила, Алена? Ах да…ты ж у нас жена мажора. Иголки в руках не держала?

- Держала! Ты не кукла!

- Просто зашей эту проклятую дырку и наложи повязку. Давай. Я не хочу, чтоб эта рана загнила и туда попали микробы. Потом надо в аптеку за антибиотиками. Возьмешь мою машину.

Шкатулку нашла быстро, продезинфицировала иголку и когда сделала первый прокол ощутила, что сейчас сама вырублюсь.

- Алена! На меня посмотри!

Подняла на него влажные от слез глаза. Его лицо бледное, покрытое бусинками пота с прилипшей ко лбу челкой такое красивое и измучанное. Как же сильно хочется прижаться к его лбу губами.

- Прошу тебя, зашей ее. Мне нельзя в больницу. На это есть причины. Хорошо? Давай. У тебя получится. Я знаю. Пару стежков. Ерунда.

Я прокалываю, а он сжимает руки в кулаки и стискивает челюсти. Я даже представить боюсь, как ему больно. Потому что мне даже смотреть невыносимо. Пока зашивала, кажется, несколько раз рухнула в бездну и выпорхнула наружу, а все внутренности свело судорогой.

- Молодец. Хорошо вышло…, - усмехнулся бледными губами, - а теперь давай наложим повязку.

С пола он вставал с моей помощью и с помощью стула. Мы оба взмокли, но наконец-то он облокотился на меня и мне удалось оттащить его в свою комнату и уложить на кровать.

Он рухнул на нее и мгновенно вырубился.

Я села на стул, не чувствуя ног и рук. Кажется, они у меня отнялись. Потом вспомнила про антибиотик. Но какой? Не спрошу ж я в аптеке от пореза ножом? Достала сотовый и написала своей консультанту, которая часто консультировала меня по медицинским вопросам в книге.

- Тань, какие антибиотики при ножевом ранении надо?

- Я тебе вечером напишу, сейчас на вызове.

- Прости, мне срочно!

- Ладно. Сейчас пациенту рецепт выпишу и напишу тебе в мессенджер.

- Спасибо.

***

Он спит, а я рассматриваю. Удержаться не могу…отвернуться бы, уйти, прекратить вот этот мазохизм, но я не способна даже глаза отвести, потому что никогда и не видела никого кроме мужа. Женя раздет до половины, и я с пересохшим горлом смотрю на его голый торс. На выделяющиеся мышцы, на сильную шею, на рельефный пресс. Тело юное, поджарое, жилистое. Одни мышцы. Не перекачанные, а именно рельефные, как бывают у спортсменов. На шее цепочка с крестиком. Взгляд поднялся к лицу и снова опустился вниз по груди, по сильному плоскому животу, цепляясь за тонкую полоску волос, нырнувшую под штаны. Посмотрела на выпуклость в паху, и краска прилила к щекам. Медленно выдохнула. Как учили на занятиях йогой. Так чтоб успокоиться и унять дрожь во всем теле.

- Насмотрелась?

Вздрогнула и встретилась с ним взглядом, снова вздрогнула, потому что невыносимые у него глаза. Наглые. И смотрит на меня так будто я голая перед ним стою и он власть надо мной имеет и знает об этом…Конечно знает, по ухмылке видно, что знает. Самодовольной. Хочется подойти и дать по физиономии, чтоб так не улыбался.

- Я пришла проверить все ли в порядке.

- И как? Во всех местах все в порядке?

- Во всех! – ответила с вызовом и закинула руки за голову, чтобы заколоть волосы заколкой. Он аж вперед подался, и на его шее дернулся кадык. На грудь мою смотрит, которую тканью обтянуло, когда я руки подняла. Смутилась, поправила декольте, чтоб ложбинку не так видно было. Всегда стеснялась своей груди, потому что большая сильно, вечно выпирала, всегда внимание привлекала и мальчишки насмехались в школе. Мечтала, чтоб она меньше стала, чтоб не так заметно было. Потом, когда замуж вышла заикнулась Артему об уменьшении, но он и слышать не захотел.

А мне она мешала, смущала, никогда вещи нормальные не найти и белье нижнее. Тяжелая такая, что спина болит. А сейчас…сейчас, когда Женя вот так смотрит на