Посланник смерти - Александр Косарев

Сквозь сон я слышал, что он меня о чем-то настойчиво расспрашивает, но я смог только промычать ему в ответ что-то невнятное и тут же отрубился.

Утром, открыв глаза, я обнаружил, что лежу один. На всякий случай ощупав карман с деньгами и убедившись, что они на месте, я вылез из палатки. На поляне Михаила не оказалось. Несколько раз окрикнув его, я понял, что он, видимо, находится далеко от нашего лагеря. Едва я развел огонь и вскипятил воду, как из-за кустов показался мой друг, обремененный двумя увесистыми хозяйственными сумками.

– Стой, Саня, – крикнул он, видя, что я склонился над котелком, – подожди минуточку, не клади туда ничего.

Я выпрямился.

– Привет, Миш! Ты где пропадал?

– Не поверишь, – ответил он, осторожно ставя сумки на землю, – меня с утра бессонница одолела. Проснулся я где-то часа в четыре. Крутился, крутился, сон нейдет. Думаю, чем просто так валяться, пройдусь-ка лучше по окрестным полям и огородам, глядишь и добуду что-нибудь съедобное.

– Это твои трофеи? – указал я на сумки.

– Да, – улыбнулся Михаил, – но не совсем то, что ты думаешь. Просто я по случаю познакомился с одной дамой, она меня и угостила.

– Ничего себе угощение! – удивился я, вынимая литровую банку со сметаной, солидный шматок сала, еще теплую, видимо, только что зажаренную курицу, пластиковую емкость с крупными красно-желтыми сливами и прочее, прочее и прочее. – За какие же заслуги тебе столько отвалили?

– Да так, – засмущался Михаил, – женщина она оказалась одинокая, вдова бывшего начальника местного автопарка. Для начала помог я ей ведра до дома поднести, потом еще кое-что по хозяйству сделать. Вот так и познакомились. По ходу дела я рассказал ей про наших героических ученых, которые не щадят своей жизни и на голодный желудок самоотверженно борются с радиацией.

– Хватит трепаться, за науку столько харчей не дают. Говори честно, что ты ей наобещал.

Михаил виновато опустил голову:

– Хряка пообещал зарезать.

– Да ты хоть раз живых свиней-то резал? – нахмурившись, спросил я.

Михаил отрицательно потряс головой:

– Не-а, но я думал, что ты запросто с этим управишься.

– Что?! – зарычал я на него. – Так ты и меня к этому подвязал?

– Да что ты, Саня, – на всякий случай сделал шаг назад Михаил, – я для общего дела старался. Я же тебе говорил, что ее бывший муж местным гаражом заведовал, а стало быть, и она там всех знает. Гаражи же там громадные, железок кругом навалено всяких – море. Ты же сам говорил, что нам понадобится техника, а где же ее еще искать, как не там?

– Действительно, – быстро сообразил я. В конце концов, что мне стоит какого-то хряка завалить, зато выгода от такого знакомства может быть весьма ощутима. – Так и быть, – сменил я гнев на милость. – Когда нас ждет бедная вдова?

Через полтора часа мы загнали нашу лодку поглубже в камыши и, забрав с собой из палатки все самое ценное, направились к совхозной усадьбе. Вдова оказалась еще вполне крепкой женщиной лет сорока пяти. Удивившись тому, что мы пришли вдвоем, она, тем не менее, встретила нас весьма приветливо. А когда Михаил отрекомендовал меня своим помощником и главным консультантом по забою домашнего скота, то улыбка ее стала еще приветливее.

– Прошу в хату, – сказала Дарья Максимовна с заметным южнорусским акцентом.

Обговорив все детали предстоящего действа, она проводила нас в загон, где у большой рубленой бадьи весело чавкали три весьма упитанные чушки.

– Какой из них? – спросил я, вытаскивая из ножен походный кинжал.

– Вон тот, с рваным ухом, – указала одними глазами хозяйка. – Уж очень беспокоен он стал в последнее время, драчлив, – добавила она со вздохом.

– Понятно, – кивнул я, – принесите веревки покрепче и тазик, какой побольше.

Хозяйка скрылась в доме.

– Сань, а таз-то нам зачем? – спросил Михаил.

– Кровь собирать в него будем, – ответил я ему.

Михаил побледнел.

– Как кровь? Зачем еще? – пробормотал он.

– Ты что, даже никогда не присутствовал при этой процедуре?

– Никогда, – помотал он головой, – боюсь, как бы мне плохо не стало.

– Ты уж держись как-нибудь, голубчик, не позорь меня. Да и делать-то тебе ничего особенного не придется. Запоминай: когда я его на бочок завалю, ты ему быстро свяжешь задние ноги, а потом поможешь мне его подвесить за стропила у крыльца.

– Хорошо, – неуверенно проговорил он, – попытаюсь не сорваться.

Дарья Максимовна принесла все, что я просил, и еще несколько початков кукурузы.

– Любит он ее, Борька-то, – кивнула она в сторону жующих свиней. – Я его сейчас выманю, а дальше вы сами действуйте.

– Хорошо, – сказал я, – мы готовы.

Сделав самозатягивающуюся петлю, я передал ее заметно нервничавшему Михаилу и двинулся к загородке, откуда хозяйка выводила довольно посапывающего хряка. Дождавшись, пока во мгновение ока смолотивший пару подсоленных початков Борька уляжется посреди двора, подставив для почесывания свое брюхо, я кивнул Михаилу, и мы, как два заправских киллера, пригнувшись, двинулись к закатившему от умиления глазки хряку. Приняв от Дарьи Максимовны эстафету по почесыванию свина, я осторожно вынул свой кинжал из ножен и кивнул своему другу. Михаил не сплоховал. Довольно ловко накинув петлю на вытянутые от блаженства Борькины ноги, он с силой дернул за концы веревок. Разбуженный таким бесцеремонным с ним обхождением, хряк изумленно распахнул глаза и, увидев вместо кормилицы не брившегося неделю детину в камуфляже, испуганно пискнул и судорожно рванулся в сторону. Но было поздно. Сверкнула сталь ножа, и бедный Борька задергался в предсмертных конвульсиях.

Не теряя ни секунды, мы оттащили тушу к крыльцу, где, перекинув веревку через стропило, подвесили тушу над землей и быстро подставили под струйку крови эмалированный тазик. Дождавшись, пока стечет вся кровь, мы поволокли увесистого свина к куче соломы, где его, по правилам, следовало тут же опалить. В тот момент, когда огонь охватил тушу со всех сторон, на крыльце показалась хозяйка с небольшим подносом в руках. На подносе стояли два небольших граненых стаканчика с прозрачной жидкостью, тарелочка с солеными огурчиками и хлебом.

– С дичиной вас, – сказала она, протягивая нам угощение.

Вытерев окровавленные руки полотенцем, мы звонко чокнулись и залпом махнули предложенный напиток.

– Уа-а-х, – только и сумел сказать я, когда торопливо зажевал огурцом семидесятиградусный, настоянный на чесноке самогон.

Выдохнув, я посмотрел на Михаила. Тот стоял, судорожно разинув рот, и искал глазами воду. После так вовремя появившейся выпивки разделка туши пошла веселее, и к трем часам пополудни мы работу закончили. К этому времени вернулись с полевых работ и оба сына хозяйки, невысокие, но крепкие парни, лет девятнадцати – двадцати трех. Мы все вместе плотно пообедали, и тут я высказал пожелание ознакомиться с хозяйством местного машинно-тракторного парка, мотивировав свой интерес необходимостью провести некий важный и шибко научный эксперимент.