Стражи - Кен Бруен
Шрифт:
Интервал:
— Шон, выпивки не надо… только кофе.
— Ты серьезно?
— Увы.
— Молодец.
Понимаете, сразу становится ясно, что твои дела плохи, если трактирщик радуется, что ты не пьешь. Я уселся, чувствуя легкость в голове.
Шон вернулся с кофе:
— Я налил тебе туда молока, чтобы у него был не такой сиротский вид.
Я попробовал кофе:
— Господи, как вкусно!
Он хлопнул в ладоши, как развеселившийся ребенок, и сказал:
— Это настоящий кофе. Обычно я наливаю тебе, что осталось, но сейчас…
— Замечательный кофе, лучше не бывает.
— Давай рассказывай.
Ничто не останавливает беседу так успешно, как подобная просьба. Пропадает всякое желание говорить. Но он продолжил:
— Эта женщина, Энн. Каждый день заходила, все время звонила… а Саттон меня едва с ума не свел. Почему ты не позвонил?
— Не мог.
— А, понятно.
Шон вернулся с кофе:
— Я налил тебе туда молока, чтобы он не выглядел таким голым. — Но ему ничего не было понятно. Он встал. — Всему свое время. Я рад, что ты в порядке.
Через некоторое время я решил попытаться найти Саттона. Что оказалось совсем просто. Он торчал в баре в «Скеффе». Он и глазом не моргнул, только спросил:
— Где пропадал?
— Вильнул в сторону.
— Тебе идет борода — делает тебя еще страшнее. Пива или виски?
— Колу.
— Пусть будет кола. Бармен!
Саттон взял новую кружку пива и кока-колу и отнес все на столику окна. Мы сели, и он чокнулся кружкой с бутылкой воды:
— Будем здоровы.
— Будем здоровы.
— Значит, «Баллинсло»?
— Ага.
— Доктор Ли все еще там работает?
— Обязательно.
— Приличный мужик.
— Да, мне он тоже нравится.
Саттон поднял кружку, всмотрелся в нее на просвет, сказал:
— Сам туда дважды попадал. Когда первый раз вышел, сразу надрался.
— В первой же забегаловке?
Он засмеялся, но как-то грустно.
— Ну да, обслуга в том баре уже приспособилась, скажу я тебе. Ветераны, которые обслуживают постоянных возвращенцев. Там не пошалишь. Больница посылает туда своих ребят перед закрытием. Если ты там, считай, тебя поймали на месте преступления. — Он выпил полкружки. — Во второй раз я продержался два дня. Мучился ужасно. И можешь представить, как я оторвался, попав в бар.
— А сейчас?
— Сам видишь. Я пью, но тормоза у меня в порядке.
— И срабатывают?
— Мать твою, нет, конечно.
Я пошел, чтобы взять ему еще кружку. Глаза опустил.
— Еще колы? — спросил бармен.
— Лучше я перережу себе вены.
Бармена мое замечание ужасно развеселило. Вернувшись к Саттону, я рассказал ему о своем пухлом бумажнике.
— Ты ведь исчез двенадцать дней назад, так? Я смутно помню, что в тот день прикончили торговца наркотиками.
— Что?
— Ну да, какого-то панка. Около моста Сэлмон-Уэир. Измордовали всласть, стащили серьги. Полицейские были в полном восторге. — Он посмотрел на мою заново перебинтованную руку: — Гммм… — Потом взглянул мне в лицо: — А почему ты не спрашиваешь о мистере Форде, недавно усопшем педофиле?
— Надеялся, мне это приснилось.
— Не волнуйся, приятель. Вердикт: смерть в результате несчастного случая. Я был на похоронах.
— Шутишь.
— Почти никто не пришел.
Я не знал, что сказать. Саттон похлопал меня по плечу:
— Невелика потеря, черт побери.
~ ~ ~
Домой я пришел около восьми. Квартира показалась мне холодной и заброшенной. Я включил телефон и позвонил Энн. Она сразу меня узнала:
— Ох, слава богу! Джек… ты в порядке?
— Да, все нормально… Мне надо было уехать… Мне нужно было время…
— Но ты вернулся.
— Да.
— Чудесно. Я ставила за тебя свечку.
— Видит Бог, мне это было очень нужно.
Она засмеялась, и напряжение ушло. Мы договорились встретиться и пообедать на следующий день. Положив трубку, я задумался: почему я не сказал, что теперь стал трезвенником? Не то чтобы трезвенником, но не пью. Огромная разница. Если трезвость — норма жизни, то мне еще идти и идти. Я ничего не сказал, потому что не был уверен, буду ли трезвым, когда мы с ней встретимся.
От кока-колы у меня ужасно разболелась голова, но это можно пережить. Труднее было справиться с внутренним беспокойством.
Я посмотрел какую-то дрянь по телевизору и в одиннадцать лег спать.
В кровати я долго вертелся и крутился, но не смог вспомнить лица педофила, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Тихо покачай меня
~ ~ ~
Бывают сны под фонограмму? Как в кошмарах, когда кажется, что надрываются тяжелые металлисты. Я спал, и мне казалось, что где-то играют нежные мелодии Южной Калифорнии. Мне снился отец. Я, совсем еще маленький, держусь за его руку на Эйр-сквер. Проходит автобус, и я неожиданно понимаю, что могу прочесть… Я громко читаю рекламу вслух. Она на боку автобуса…
ПЭДДИ
Отец в восторге. Не только потому, что это первое прочитанное мною слово, но ведь это его имя. Есть и более циничная точка зрения относительно первых прочитанных мною слов: ирландское виски.
Но ничего не портит этого момента. Я чувствую, что мы с отцом — одно целое. Годы, опыт, жизнь понаделали много вмятин в этом союзе, но все они поверхностные.
Меня разбудил телефон. Я не видел, сколько времени, и пробормотал:
— Слушаю.
— Джек, это Саттон.
— Который час?
— Позже, чем мы думали.
— Саттон, в чем дело?
— Я думал, ты страдаешь, хочешь выпить.
— Я спал.
— Думаешь, я поверю? Слушай, тут, пока тебя не было, какие-то ребятишки пристрастились жечь алкашей.
— Что?
— Вот так, а алкаши — они ведь наши братья по духу. Короче, я здесь с ребятами, которые разделяют мое мнение, и мы собираемся прищучить вожака этих уродов.
— Что сделать?
— Сжечь этого козла.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!