Женщина-кошка - Роберт Линн Асприн

— Вы не мой отец! — заорал Брюс. — Перестаньте разговаривать со мной, как с сыном, которого у вас никогда не было. Вы хотите забрать свой бизнес с собой в могилу — как все папаши. Как мой папаша, — это игра, торопливо произнес внутренний голос, успокаивая ту часть его личности, которая постоянно чувствовала боль утраты. — Если бы я был вашим сыном, вы научили бы меня всему, что знаете? Раскрыли бы вы мне все ваши секреты, все тайные дела, которые возвели вас на вершину?

Актер ждал; Бэтмэн наблюдал.

Гарри открыл рот и снова закрыл. Он поставил стакан на полированный стол и затушил сигару в хрустальной пепельнице. «Научить тебя? Тебя?

Никогда», — он сжал губы в бледную полоску, проглотив слова, которые Бэтмэну так хотелось услышать. Затем вышел из комнаты, хлопнув дверью.

На мгновение, оставшись совсем один, Брюс Уэйн сбросил все свои маски и глубоко вздохнул, снимая напряжение. Он получил всю информацию, какую был способен выудить. Каждая реакция Гарри, каждое слово запечатлелось в его мозгу яснее, чем на фотографии или видеопленке. Позже, после тщательного анализа, он найдет ответ.

Оставаться не было смысла. Внезапный уход Гарри освободил его от необходимости объяснять свой собственный уход. Брюс Уэйн покинул клуб меньше чем через четверть часа после того, как пришел туда.

— Поехали домой, Альфред, — сказал он, усаживаясь на заднее сиденье лимузина.

— Вы узнали, что хотели? Гарри Маттесон и правда тот человек?

Связной?

Брюс развязал черный галстук и ослабил тиски крахмального воротничка.

Альфред тронулся с места, и он откинулся на мягкую спинку сиденья. «Не знаю. Не могу сказать — а ведь это уже о чем-то говорит, верно? Человек, которого я знал всю жизнь — и не могу сказать точно, кто он такой».

— Да, сэр. Это говорит о многом.

Незадолго до рассвета, испугав и дезориентировав, Женщину-кошку разбудили крики петухов. Она уставилась на незнакомые очертания предметов, потом, стряхнув с себя сон, недоверчиво помотала головой. Прошлой ночью, заметив курятник, она отвергла его, как неподходящее для ночлега место, и тут же позабыла о нем. Для нее петушиные крики были неотделимы от городского шума. Возможно, это и странно, но все дело в том, что в Ист Энде процветало такое запрещенное законом развлечение, как петушиные бои, и многие жители держали цветастых тварей в клетках на пожарных лестницах, затрудняя тем самым столь удобный для нее вертикальный способ передвижения. Она и думать забыла, что существует более естественное местопребывание петухов — курятник.

Возможно, она просто засиделась в городе. Еще раз тряхнув головой, Селина стянула с себя костюм. Ее одежда, оставленная на ночь в сумке, была холодной и сырой. Когда девушка, переодевшись, выбралась из сарая, ее колотила крупная дрожь. В монастыре уже светилось множество окон; монашки — ранние пташки, но сейчас они были заняты молитвой, и вряд ли кто из них мог увидеть одинокую женщину, шагавшую под мелким дождиком и перелезавшую через ворота.

К тому времени, как Селина добралась до станции, она была насквозь мокрая и смирная, как те петухи. Первый утренний поезд на Готам вез стадо сонных пассажиров, которые не заметили ее, как речной поток не замечает гальку на дне. В поезде было восхитительно тепло. Селина сбросила туфли, натянула на колени свой неоновый свитер и принялась изучать жизненный цикл капель, конденсирующихся на запотевшем стекле.

Роза цела. Не сказать, чтобы она была здорова или в своем уме, но цела. Эдди Лобб больше ничего ей не сделает. Селине казалось, что Роза д'Онофрео исчезнет из ее мыслей так же легко, как капли на стекле исчезают внизу. Но Роза засела в мозгу, как заноза. Селине недостаточно было знать, что Эдди Лобб не сможет до нее добраться.

— Он делал это при помощи кошек, — бормотала она под ритм колес. — Он делал это с ней при помощи кошек. Так нельзя. Нельзя. Я должна его достать. Эдди Лобб. Я найду тебя.

Металлический скрежет тормозов в тоннеле вокзала прервал ее мечты о мести. Выкатившись на улицу вместе с толпой пассажиров, она обнаружила, что моросящий дождик превратился в ливень, и половина Готам-сити ловит такси. Перекинув сумку через плечо, она через добрых тридцать кварталов припустила домой.

Пол-дюжины кошек подняли головы, разглядывая мокрое злое существо, ввалившееся в квартиру, и сдали кровать без боя.

Селина предполагала провести несколько дней, не выходя из дому, отоспаться и потренироваться. Женщина-кошка отправлялась на промысел не чаще одного-двух раз в неделю — не стоило лишний раз провоцировать могущественные силы по обе стороны закона. Такая жизнь была монотонной, но девушке она нравилась, особенно по сравнению с той, которую она вела прежде.

Большинство из тех сутенеров и проституток, которых Селина узнала вскоре после приезда в Готам-сити, исчезли; те же, что остались, не изменились к лучшему. Жизнь на улицах была гадкая, грубая и короткая.

Кроме того, работать с людьми — это совсем не то, что дружить с ними.

Ее друзьями были кошки. Когда Селине было одиноко или скучно, она следовала их примеру и сворачивалась калачиком. Она сделала так и на этот раз, и очень удивилась тому, что никак не могла согреться. Мысли возвращались к Эдди Лоббу. Она не знала его в лицо, поэтому мысленно представила одно и расцарапала когтями Женщины-кошки. Потом она создала в воображении другое лицо и его расцарапала. Через некоторое время сна как не бывало.

Книг у нее было немного, но среди них имелся телефонный справочник.

Лоббы занимали пол-дюйма. Один из них звался Эдвард. Селина отыскала адрес на плане города. Ее пальцы нащупали место к северу от Ист Энда, возле парка. Она знала это место. Женщина-кошка промышляла там время от времени, когда полиция начинала вплотную заниматься наркоторговлей. Но восстановить по памяти вид дома не смогла.

Почувствовав прилив энергии — чего обычно не бывало после охотничьих вылазок Женщины-кошки, особенно таких кошмарных, как последняя, — Селина немедля отправилась на разведку. Зонтика у нее не было, только дождевик военного покроя и шарф сумасшедшей, оранжево-красной расцветки. Существует сотня способов сохранить инкогнито в Готам-сити, и Селина Кайл знала их все. Люди могут запомнить шарф, но ее не запомнят никогда.

У дома, где Роза жила с Эдди Лоббом, по углам возвышались башенки.

Памятник ушедших дней — когда-то этот район был престижным, потом пережил десятилетия упадка и вновь возродился как «Кондоминиум Кистоун» — вклад Маттесона в будущее Готам-сити. Двери из толстого стекла. За ними элегантный холл с зеркалами и светлыми диванами.

Детям, собакам и немытым крестьянам вход воспрещен, подумала Селина, оказавшись под козырьком подъезда у двери.

Привратник в форме неожиданно преградил ей дорогу. Она почему-то не заметила его раньше. Это было странно.